Семейные тайны
«Серебряные колокольчики» в Театре армии Анна ЕРМАКОВА «Вся моя жизнь, по сути, оказалась подготовкой к этому спектаклю. Это спектакль-реквием, спектакль-некролог нашей иллюзии и наивности, спектакль-разочарование многих поколений, который я наиболее остро пропустил через себя, генетически осознавая себя родным внуком Иосифа Сталина» (режиссер Александр Бурдонский). Спектакль «Серебряные колокольчики», поставленный им на сцене Театра Российской армии по пьесе Генрика Ибсена «Йон Габриель Боркман», посвящена теме, популярной уже во времена Эсхила: рока, родового проклятия, неминуемой кары.
С тех пор в каждой уважающей себя семье есть свой «скелет в шкафу». А если нет, его следовало бы выдумать.
Пьеса «Йон Габриель Боркман» была написана в 1896 году. Это уже поздний Ибсен, окончательно потерявший интерес к героям и монстрам норвежского фольклора и национального романтизма, предпочтя им безжалостное препарирование современной ему реальности, вскрытие социальных язв, психологических и философских противоречий. Что ж, в среде городских обывателей XIX века оказалось не меньше духов, приведений и погребенных в дубовых гардеробов скелетов, чем троллей и демонов в скандинавских горах.
Бывший директор банка Боркман (Антон Морозов) был разоблачен в растрате доверенных ему финансов. Эти деньги он намеревался вложить в создание собственной промышленной империи, доходы от которой должны были с лихвой покрыть недостаток, однако его план провалился из-за предательства друга и партнера. После громкого скандала и разорения Боркман на много лет уединился в своем кабинете, предаваясь мечтам о реванше. Его жена Гунхильд (Анна Глазкова) отказалась от всякого общения с мужем, не простив ему постигшего семью позора.
Гунхильд исступленно и фанатично привязана к своему сыну Эрхарду. Мечта о том, что некими великими свершениями и успехами Эрхард (Сергей Смирнов) смоет с семьи позор, – единственное, что поддерживает в Гунхильд желание жить, удерживая от бездны отчаяния. Много лет одинаковые в своей пустоте и бессмысленности дни сменяли друг друга, и бледный туман несбыточных фантазий клубился над мутной заводью затяжной депрессии.
Но в один прекрасный день мирную жизнь этой семьи нарушает неожиданный приезд Эллы Рентхейм (Ольга Герасимова), сестры Гунхильд.
Александр Бурдонский не случайно отказался от авторского названия пьесы: режиссер смещает акценты, и главному герою приходится сойти с котурн. У Ибсена это «больной волк», вернее, поверженный сверхчеловек. Вера в свое призвание, стремление к творчеству и дерзанию оказались сильнее нравственного чувства, и, чтобы реализовать свои помыслы, Боркман предал любовь, пошел на обман.
Но даже карающий рок в виде предательства и разоблачения не сломал гордость Боркмана. Главный герой пьесы трагичен, но главный герой спектакля – смешон. Персонаж Антона Морозова – всего лишь рыхлый, самовлюбленный мелкий буржуа.
Он слишком слаб для того, чтобы осознать в полной мере отчаянную безнадежность своего бытия, необратимость краха. Он прячется от этой пугающей истины, не выходя из своего кабинета и предаваясь инфантильным мечтам. Может быть, и его «великое призвание» было столь же иллюзорным, и лишь безнравственные поступки оказались единственной реальностью?
В отличие от убегающего от реальности Боркмана, его жена Гунхильд живет, упиваясь горем и жаждой мести. Анна Глазкова играет утрированно и эксцентрично: сдавленный, лишенный тонких интонаций и полутонов голос, размашистые, нарочито неуклюжие, как у механический куклы или ожившего мертвеца, движения… Закосневшая в своей обиде, Гунхильд словно теряет человеческий облик, заживо превращаясь в тот самый семейный «скелет в шкафу», требующий жертв от молодых поколений.
Аскетичная сценография Валерия Фомина точно передает ощущение холодного, безвоздушного мира, в который погрузился дом Боркманов после своего краха. Холодные фактуры, острые углы, неуютные и словно бы ненадежные металлоконструкции, освещенные холодным, бледным светом или овеянные мутным туманом. Эта жизнь кажется глубоко безнадежной и вместе с тем хрупкой: призраки прошлого, скрывающиеся в темных углах, способны прогнать лишь одно дуновение свежего ветра, смелое, правдивое слово.
И звон дорожного колокольчика, зовущего в далекий, но свой, собственный путь.