Мефистофель покоряет мир

В 1900 году молодой и предприимчивый директор "Ла Скала" Джулио Гатти-Казацца задумал поставить в театре забытого "Мефистофеля" Арриго Бойто. Он долго уговаривал композитора. Тот не верил в успех, помня давний миланский провал оперы.

Импресарио понял, что нужна нестандартная идея. Внимательно следивший за новыми веяниями и именами, он решил пригласить на заглавную роль мало известного публике русского баса Федора Шаляпина, а заодно и молодых итальянцев Энрико Карузо и Эмму Карелли на роли Фауста и Маргариты.

Так появилась на свет та знаменитая телеграмма, о которой Федор Иванович рассказывает в своих мемуарах "Страницы из моей жизни":

"Я получил телеграмму от миланского театра La Scala. Мне предлагали петь "Мефистофеля" Бойто и спрашивали мои условия. Сначала я подумал, что это чья-то недобрая шутка, но жена убедила меня отнестись к телеграмме серьезно… поняв, что это не шутка, растерялся, стало страшно… послал телеграмму в Милан, назначая 15 000 франков за десять спектаклей, в тайной надежде, что дирекция театра не согласится на это.

Но — она согласилась!".

Удивительно также другое. Шаляпин полагает, что приглашение стало следствием его успешных выступлений на парижской Всемирной выставке 1900 года. Но ему изменяет память: на выставку он отправился в конце мая, а приглашение получил в начале! (на это обстоятельство обратил внимание авторитетный исследователь творчества певца Ю.Котляров).

Таким образом, Гатти-Казацца проявил изумительное чутье, рискнув пригласить талантливого русского певца и безоговорочно приняв его условия.

"Чувство радости чередовалось у меня с чувством страха. Не дожидаясь партитуры, я немедленно принялся разучивать оперу и решил ехать на лето в Италию. Рахманинов был первым, с кем я поделился моей радостью, страхом и намерениями. Он выразил желание ехать со мной…"

В июле Шаляпин с Рахманиновым поселяются на вилле в Варацце, где разучивают "Мефистофеля".

История триумфального дебюта Шаляпина в Ла Скала (3 марта 1901 года) известна очень хорошо. Она подробно описана в мемуарах певца, в ярком очерке В.Дорошевича "Шаляпин в Scala", в воспоминаниях болгарского певца П.Райчева "Жизнь и песня". Сам Федор Иванович живо и с большой долей юмора описывает нравы итальянской оперной публики, все перипетии знаменитой премьеры, шантажистов из местной клаки, требовавшей от певца денег и отступившей перед его талантом.

Интерес представляет также рассказ о его общении с Артуро Тосканини и самим автором "Мефистофеля", которые были покорены блестящей трактовкой артистом образа дьявола.

Вот как описывает один из моментов исторической премьеры В.Дорошевич:

"В аплодисментах утонуло пение хоров, могучие аккорды оркестра. Публика ничего не хотела знать.
— Bravo? Scialapino!
Пришлось — нечто небывалое — прервать пролог. Мефистофель из облаков вышел на авансцену раскланиваться и долго стоял, вероятно, взволнованный, потрясенный. Публика его не отпускала.
Публика бесновалась. Что наши тощие и жалкие вопли шаляпинисток перед этой бурей, перед ураганом восторженной, пришедшей в экстаз итальянской толпы!..".

Восторженным был отзыв о спектакле также бывшего в те дни в Милане выдающегося итальянского певца Анджело Мазини, неоднократно гастролировавшего в России, пославшего под впечатлением от спектакля письмо в газету "Новое время":

"…Слушая его, я испытываю двойное наслаждение оттого, что этот певец — русский, из той России, с которой я сроднился и которую люблю".

Этот дебют стал для Шаляпина, да и всей русской вокальной школы, важнейшей вехой. Эпизодические ранее приглашения русских артистов на ведущие сцены Европы, стали правилом. Это доказывают блистательные выступления Л.Собинова, Д.Смирнова, Г.Бакланова, М.Черкасской и др.

Евгений Цодоков