Александр Балуев: На «левые» связи нет времени и желания

Александр Балуев: На «левые» связи нет времени и желания

Александр Балуев — один из самых успешных и дорогих российских актеров. Съемочный день звезды, по слухам, стоит от двух до трех тысяч долларов. Его партнершами по фильмам становились признанные красавицы, но ни в одну из них он не влюбился.

И в жены себе выбрал обычную журналистку по имени Мария, однажды уже познавшую узы брака и имеющую двоих взрослых детей.

Почему? Допытываться пришлось долго, потому как Балуев не слишком разговорчив на тему личной жизни.

— Александр, практически у всех ваших коллег случались романы на съемочной площадке. Неужели вы действительно ни разу не влюбились?

— Да, я не лукавлю. В моей жизни не было ни одного романа с партнершей. Съемочная площадка – это работа, а не плацдарм для развлечений.

— Но многие актеры прекрасно совмещают и то и другое.

Даже говорят, что необременительная любовная связь с партнершей плодотворно влияет на рабочий процесс?

— Глупости! Хороший актер, без какой либо влюбленности в свою партнершу, обязан уметь достоверно целовать ее в кадре. Это и есть профессионализм. Выполнение профессиональных задач, которые, кроме обязанности, ничего не несут.

Конечно, я вижу: да, это привлекательная и достаточно сексапильная женщина. Но на этом все и заканчивается.

Возможно, кому-то влюбленность в партнершу помогает. Но я не понимаю: а что тогда играть, если ты просто влюбляешься?

А вот если ты это играешь, а люди думают: «О! У них наверняка был роман», — вот тогда это отлично. Поэтому я никогда не влюбляюсь на площадке. Мне нужна игра, роль, а не выпячивание личной жизни.

— А как же реклама с помощью романов? В Голливуде, к примеру, сплошь и рядом такое практикуется.

— У нас не Голливуд.

Там за каждым романом стоят огромные деньги, целая индустрия. Они сами провоцируют журналистов на то, чтобы о них сплетничали, говорили. Там, если ты любимец публики, то верят всему, что о тебе скажут и напишут.

Мне же такая реклама не нужна! Я не пищу от каждой заметки обо мне, выходящей на первых полосах газет. Возраст не тот, да и жизненные ценности.

Мне не нужны ночные тусовки, чтобы лишний раз засветиться, не нужны пиджаки за тысячу долларов от модных дизайнеров, чтобы все многозначительно кивали «О, это круто!».

В этом плане я свободный человек.

Не хожу на маникюр, педикюр, в солярий, в крутые спортивные клубы. Я воспитывался в советское время, поэтому к украшательству и женоподобному уходу за собой не привык.

— Потому и не остались в Голливуде? В свое время вы ведь довольно серьезно засветились там?

— Не остался, потому что у нас гораздо интереснее.

А по поводу «серьезно засветился», это сказки. Был небольшой опыт работы там. Он не для прессы, не для рекламы.

Я не зазнался оттого, что работал в Голливуде. Ну, работал и работал, сейчас Володя Машков там живет и снимается. Думаю, навсегда там не останется — отработает по контракту и вернется. В Голливуде все чужое, мы никому не нужны. У них своих актеров хватает.

Они и между собой-то не ладят, зачем им посторонние? Для наших артистов, приезжающих на Голливудские холмы, существуют два амплуа: мафиозный ублюдок или военный, который хочет кому-нибудь подложить бомбу или продать ракету. Русские у них всегда какие-то странные типы. Относиться к этим предложениям можно только с одной точки зрения — финансовой.

Я так к этому и отношусь.

— А как относитесь к тому, что вас называют «редким молчуном»? Например, в одном из интервью Дмитрий Харатьян, насколько мне известно, ваш хороший приятель, сказал: «Сашка Балуев – это такой богатырь-молчун, который может часами молча смотреть на какой-то цветок и о чем-то думать»?

— Да, с Димой мы давние друзья. И потому он знает мою не любовь к словам.

Слова – это пустое. В них лжи и ненужной информации намного больше, чем в шуме деревьев или водопада. Вот я лежу, например, в своей деревне на поляне, слушаю пение птиц и думаю.

В этот момент мне не надо «бла-бла». Зачем? Я люблю помолчать, подумать. А вам разве нравятся болтливые мужчины?

— Не нравятся.

Но в данный момент ситуация другая. Хочется выведать у вас как можно больше интересной информации.

— Жареной, как говорит моя жена. Она в прошлом журналист и знает, как делаются интервью, и что при этом выуживают из рассказчика.

Поэтому не хочет, чтобы о ней писали в газетах, точнее, о нас, нашей семье.

— Почему? Когда-то проходила недостоверная информация?

— Проходила.

И не раз. Столько вранья было обо мне! В жизни я к этому привык.

Взять хотя бы ложь коллег. Я всегда могу предположить, какого именно вранья от них ожидать. Или ложь друзей.

Это обычная игра.

Все правила давно изучены. В жизни вообще все довольно предсказуемо. А вот многие журналисты и врут как-то неумно, и предупредить их «утки» невозможно, и сделать с ними ничего нельзя.

— Почему?

Можно, говоря правду.

— А я всегда говорю только чистую правду!

— Нет, лукавите. Например, в интервью вы всегда говорили, что живете с Марией гражданским браком, а некоторые источники утверждают обратное — мол, давно уже расписаны.

— Но мы на самом деле долгое время официально не регистрировались. И подтвердили наши отношения на бумаге лишь перед самым рождением дочери. Расписывались в Польше, потому как моя жена оттуда, и хотела узаконить наши отношения в своей родной стране.

— Вот интересно, в вас влюблены чуть ли не все женщины России, а жену вы из Польши привезли. В родном отечестве достойных не нашлось?

— От судьбы не уйдешь. И встретились мы, кстати, вовсе не в Польше, а в Коктебеле. Она с детьми приехала туда отдыхать, а я там снимался в фильме.

— То есть это был самый, что ни на есть, курортный роман?

Она замужем, имеет детей, но на курорте вдруг невзначай влюбляется, и…прощай крепкая семейная жизнь!

— Если в двух словах, то можно сказать и так. Но настоящий смысл глубже. Обычно курортные романы заканчиваются ничем.

Пофлиртовали две недели, разъехались и забыли. Мы же с Марией друг друга забыть не смогли. И уже вместе более десяти лет.

Да, в то время Маша была замужем. Но с мужем они в итоге расстались.

Несколько лет мы жили цыганской кочевой жизнью, мотаясь друг к другу из Варшавы в Москву и обратно. Переехать сразу ко мне в Москву Маша не могла, так как в Польше учились ее дети, там была ее работа, дом, а я работал и жил здесь.

Но, тем не менее, мы все время пытались как-то определиться с нашим постоянным местом проживания.

Несколько лет назад это наконец-то произошло — мы построили дом в Подмосковье. И Маша переехала в Россию навсегда.

К этому времени ее старшие дети выросли, стали самостоятельными. Они остались в Польше.

Дочке Оле сейчас двадцать шесть лет, она уже закончила обучение и нашла хорошую работу. Сыну Юлику – двадцать один, он тоже уже вполне взрослый мужчина и может самостоятельно принимать решения. Конечно, Мария часто навещает своих детей, и они приезжают к нам.

— Слушаешь вас и удивляешься. Мужчин по-хорошему не заставишь жениться, а вы решились на серьезные отношения с женщиной, у которой уже есть двое детей от первого брака?

— Потому что – это моя женщина! Любимая, которая сумела наполнить мою жизнь смыслом.

Если женщину любишь, то принимаешь ее образ жизни и пытаешься найти общий язык с ее детьми. Не заменить насильно отца, у них отец есть, они с ним общаются и всегда общались, а просто найти с ними общий язык. У меня это получилось. И я очень благодарен детям Марии, что они меня приняли.

Конечно, вначале присутствовала ревность, даже некоторая вражда.

Представьте, в доме рядом с их матерью появился какой-то чужой дядя. На месте Юлика я бы себя так же вел – дрался за свою мать.

Но я не торопил события, любви к себе не просил и, тем более, не пытался их как-то подкупить. Я просто был рядом. И всегда подчеркивал: «Я не хочу заменить вашего отца, он у вас уже есть».

Постепенно холод в отношениях исчез, появились дружеские чувства.

— Брак с Марией у вас первый?

— Да. До тридцати пяти лет никогда прежде я женат не был.

Был вольным художником, думающим только об искусстве.

— Да ну? На монаха вы не похожи!

— А я монахом никогда и не был. Все прелести физической любви познал рано, еще лет в тринадцать: я – подросток, она – взрослая дама.

Так что, чего тут скрывать? Кроме искусства, конечно, были и любовные связи, я же нормальный здоровый мужчина.

— Не рано, в тринадцать-то?

— Рановато, согласен. Мне бы футбол погонять, порезвиться, а не уединяться с тетеньками. Просто я всегда выглядел старше свого возраста. Мне всегда давали лет на семь больше, чем было на самом деле.

Внешне я взрослел, а внутренне все равно оставался ребенком. Но поскольку тогда я этого не понимал, то приходилось мне очень сложно.

— А сейчас можете себе позволить хотя бы посмотреть налево?

— Посмотреть могу, оценить — и только. Я однолюб! У меня нет желания и времени на «левые» связи.

Если выпадает свободный день, я стараюсь посвятить его семье, моей дочке Марии-Анне, которой недавно исполнилось четыре годика. После ее рождения вся моя жизнь перевернулась, наполнилась смыслом.

Она ведь появилась у меня довольно поздно.

И я увидел, что смысл моего существования – вот он, рядом, в самых простых вещах. Как только ты это понимаешь, все становится на свои места. Зачем далеко ходить?

Нужно просто увидеть то, что мы не видим, и оценить то, что не ценим. Иначе говоря, то, что находится у нас под боком.

Найти смысл жизни не на пути к звездам, а рядом с собой – это многого стоит. Быть отцом — это совершенно другая жизнь.

Ты забываешь про себя, потому что мир теперь принадлежит ребенку. Я бы назвал позднее отцовство осознанным сомоотречением.

— А почему вы решились на ребенка только недавно, ведь с Марией вы уже давно вместе?

— Так уж сложилось. И я совершенно не жалею, что стал отцом в сорок с лишним лет. В моем возрасте к появлению ребенка отношение совсем другое, нежели у молодых отцов. Я больше могу, в конце концов. Не в том смысле, что могу купить больше игрушек, хотя и это тоже.

Я просто могу лучше осознать то, что ей нужно. Неизвестно, как бы я относился к дочке, родись она раньше.

Зато сейчас у меня на первом месте дочка и забота о ней.

Все остальное ушло на второй план. Теперь я понимаю, что каждому мужчине нужна семья. Наступает время, когда надо понять, зачем ты живешь. Я многое могу сделать для дочери. И еще я понял, что дети делают человека более уязвимым.

Я стал осторожнее.

Теперь даже медленнее вожу машину, стараюсь понапрасну не рисковать. Как-то возвращался из Саратова, самолет уже вырулил на взлетную полосу, как вдруг нам объявили, что он неисправен, и пересадили на другой. Меня тогда посетила единственная мысль: если бы я сейчас грохнулся, что было бы с дочкой, с Марией?

— А чем сейчас занимается ваша жена?

— Маша занимается тем, чем хочет. Я считаю, что женщина не обязана работать. Только для своего удовольствия.

А уж когда жена помогает мужу и финансово семью тянуть, это унизительно для мужчины.

Знаете, я бы ввел штрафные санкции для мужей, чьи жены каждое утро вынуждены уходить на работу. Не нами заведено, что деньги в дом должен приносить мужчина, а женщина — заниматься тем, чем хочет, а не тем, что нужно.

Светлана Ткачева

alena_s