Александр Филиппенко
«Память о ГУЛАГе жива» Александр Филиппенко – один из немногих артистов, кто решился прочитать произведения Солженицына со сцены. Моноспектакль «Один день Ивана Денисовича» Филиппенко играет по памятным датам, а недавно выступал с ним среди бараков и заборов с колючей проволокой – в Мемориальном музее ГУЛАГа «Пермь-36».
– Со словом Александра Исаевича я познакомился, как и все, в годы хрущевской оттепели. Это имя не нужно было открывать. Он появился для всех и сразу после публикации «Одного дня Ивана Денисовича» в журнале «Новый мир» в ноябре 1962 года. Это было как гром среди ясного неба.И я, прочитав это произведение, видимо, как и все, пережил потрясение. Потом шли годы, я снова читал его публикации, исследования, обращения… И говорил себе, что живу в одно время с великим классиком. Появилось ощущение, что есть писатель, с которым можно поговорить, посоветоваться.
«Один день Ивана Денисовича» появился в моем репертуаре совершенно неожиданно. В Библиотеке иностранной литературы проводился тематический вечер, где надо было прочитать эту повесть. Мне сделали предложение, я сразу ответил: «Да».
И этот вечер состоялся в Овальном зале. Там была Наталья Дмитриевна, и после спектакля мы больше часа беседовали с ней. Она и потом не раз приходила на спектакль. Ее советы были точны и правильны.
Например, она сказала мне: «У Шухова – тихое достоинство. И вы уж, Александр, при исполнении – меньше графики, но больше акварели».
А вообще Александр Исаевич настороженно относился, когда кто-то просил разрешения исполнять его произведения со сцены. Он не сразу разрешил нам снимать для канала «Культура» телеспектакль «Случай на станции Кочетовка». Долго велись переговоры. Это было в »
Как только спектакль появился в моем репертуаре, из разных городов стали звонить и приглашать на гастроли. Сейчас всем хочется услышать слово Солженицына. В прошлом году мне сделали предложение поехать в Пермскую область, где есть Мемориальный музей-лагерь «Пермь-36».
Там сидели все советские политические заключенные. Сегодня на его месте – единственный в России музей ГУЛАГа, где многое сохранилось в том виде, в каком было до 1985 года. Там вышки, «колючка» на заборе вокруг, бараки, карцер – реальная зона… Единственное новшество – это открытая сборная сцена рядом с реальной пилорамой.
И там же зрительный зал.
Спектакль идет без антракта два часа десять минут: в зале сидят и старушки, и студенты, и школьники… В финальной сцене, когда последняя фраза прозвучала и играет музыка, высвечивается карта ГУЛАГа. Я всегда спускаюсь в зал и из зрительного зала смотрю на нее. Еще не было случая, чтобы публика оставалась на местах. Все встают и как при минуте молчания смотрят на карту.
Память о ГУЛАГе жива в семьях, которых коснулся сталинский террор. И зрители подходили ко мне тихо, как бы стесняясь этого. Кто-то уходил, молча опустив голову… Все здесь сказано. И когда я читаю «Один день Ивана Денисовича», делаю паузы и смотрю прямо в глаза зрителю.
А иногда не могу это делать, поскольку горло схватывает.