Алексей Чернов — композитор и пианист
Клавирабенд одного из лучших пианистов нашей страны, лауреата отечественных и международных конкурсов Алексея Чернова в Концертном зале Гнесинской академии 12 апреля собрал не слишком много публики.
По непонятным причинам зал не пользуется популярностью у московских любителей классической музыки,
хотя под это обстоятельство невозможно подвести хоть какие-нибудь разумные доводы, ибо помещение отличается прекрасной акустикой, замечательной архитектурой, оно удобно для музыкантов и для публики, функционально и уютно. Сценические рояли вполне приличные, на них играют выдающиеся музыканты.
По-видимому, когда Большой зал консерватории был на ремонте, нужно было смелее и настойчивее приглашать в Гнесинку знаменитых музыкантов, чтобы получше «раскрутить» эту концертную площадку, но тамошние организаторы почему-то упустили эту возможность.
Алексей Чернов включил в программу две серии фортепианных этюдов:
9 этюдов-картин С. В. Рахманинова op. 39, сыгранных в первом отделении, и 9 этюдов-фантазий op.11 самого Чернова, исполненных во втором.
Бисов по понятным причинам не было: и без них прозвучавшей в основной программе музыкой было всё сказано.
Пианист играл очень хорошо: технично, самобытно, с фантазией,
особенно во втором отделении концерта.
А вот первое, примерно до четвёртой-пятой вещи, шло с некоторой натяжкой — исполнитель привыкал к роялю и к публике, настраиваясь на нужный лад. А ведь в самом начале рахманиновского цикла идут два «ударных» в художественном отношении и в плане обычно производимого ими впечатления этюда — c-moll и fis-moll, которые должны положить публику на обе лопатки.
Но в данном концерте этого не случилось — особенно до-минорный был подан как бы «не в фокусе».
Любопытно то обстоятельство, что если раньше — в 60-70-х годах XX века — отечественные молодые пианисты играли преимущественно очень резким открытым звуком, от которого морщились консерваторские профессора, то
теперь все вдруг ударились в другую крайность: играют слишком мягко и даже тускло.
И Лукас Генюшас, и Даниил Трифонов, и вот Алексей Чернов тоже почти не пользуются ярким звонким звуком, хотя в качестве одной из красок, например, чтобы отчётливее обозначить кульминацию, он был бы очень уместен.
Когда в этюде-картине №1 раздаются страшные повторяющиеся удары ff в басах на гребне генеральной кульминации, то они не должны звучать гулко, здесь нужно добавить в тембр «металла».
То же самое можно сказать и о кульминационных моментах этюдов-картин fis-moll, es-moll и D-dur.
Потом пианист разыгрался, начал по-настоящему творчески относиться к материалу,
в результате чего отлично прозвучал и фактурно насыщенный №5, и №6 («Волк и Красная шапочка») получился остро и рельефно, и «похоронный» 7-й этюд был сыгран великолепно и выглядел мрачно величественно. И даже предпоследний, который обычно или не исполняется вовсе, или исполняется очень блёкло, был сыгран замечательно, не говоря уже о заключительном мажорном номере опуса.
И всё же второе отделение по вызванному им художественному впечатлению перекрыло первое полностью!
Главной причиной этого была яркая музыка Чернова,
в которой я в этот раз, впервые познакомившись в авторском исполнении со всеми его этюдами-фантазиями, расслышал гораздо больше влияний, нежели прежде.
Помимо Рахманинова (что было вполне очевидно во многих местах, да и недвусмысленно следует из наименования цикла)
в них угадывались отголоски композиторских идей и фактурных решений Мессиана, Сильвестрова, а кое-где и Мусоргского.
В частности, для меня стало очевидным особое место, занимаемое этюдом №2 («Одноголосным»), сыгранным недавно Алексеем среди других пьес на его творческом вечере.
Выяснилось, что именно этот этюд как раз не очень стилистически характерен для цикла в целом и представляет собой некую «перчинку» в его составе, а основную массу опуса составляют вещи, реализованные в другой эстетике и воплощённые посредством иных приёмов.
И хотя опус Чернова очень масштабный и продолжительный, я получил громадное удовольствие и от музыки, и от авторского исполнения.
Интересно отметить то симптоматичное обстоятельство, что на рецензируемом концерте Алексея Чернова присутствовал другой отечественный композитор самого старшего поколения — Юрий Маркович Буцко, который прямо из зала вручил Алексею Чернову прекрасный букет алых роз.
Уже после концерта из разговора Юрия Марковича с коллегами и со слушателями выяснилось, что
Буцко очень высоко оценил цикл этюдов-фантазий Алексея Чернова
и сказал, что Чернов — уже настоящий сформировавшийся автор, и можно только радоваться сегодняшнему концерту и с огромным интересом следить за его дальнейшим творчеством.
По его словам, Алексей практически не консультируется на композиторской кафедре, идёт собственным путем, и это является самым главным подтверждением сильного композиторского начала.