«Бегать по сцене голым как-то не совсем естественно»

«Бегать по сцене голым как-то не совсем естественно»

По-настоящему известным Валерий Гаркалин стал довольно поздно, почти в сорок лет, после комедийной роли в фильме «Ширли-мырли». Сегодня он редко снимается в кино, играет в московских театрах и плотно колесит по стране с антрепризами.

Он, как и прежде, любимец женщин, но не из серии «крутых менов», к каким так неравнодушен слабый пол.

Скорее, герой нового, но уже успевшего стать модным, образа — умный, добрый, умеющий сострадать. Может, поэтому он никогда не был замечен в каких-то скандальных историях, связанных с женщинами. Хотя однажды был слушок…

— Валерий Борисович, извините, что начнем прямо так в лоб, но очень хочется узнать, как вы себя ощущаете в смысле достатка на данный момент?

— Скажем так, я обеспеченный человек. Я могу позволить себе отдохнуть, как хочу и где хочу, сделать дорогую покупку. Моя семья ни в чем не нуждается. Но, считаю, мне крупно повезло.

Ведь актеры в большинстве своем — малообеспеченная категория людей, особенно пенсионного возраста.

— Давайте поговорим о пагубных пристрастиях. У вас таковые имеются?

— Имелись.

Наверное, в жизни каждого человека случаются ошибки. Если говорить о невинной пагубной страсти, то в отрочестве у меня была страсть к порнофильмам.

— Мне кажется, в пору вашей юности еще не было порнофильмов?

— Таковым для ребенка считался любой взрослый фильм. Каждое воскресенье в час дня мне и моей сестре давалось по десять копеек на детский сеанс в ДК Метростроя.

Я водил ее в кино, после сеанса отправлял домой, а сам возвращался в ДК, залезал под кресла и потом очень тихо, незаметно вылезал в темноте и смотрел взрослые фильмы. В 12–13 лет я посмотрел под креслами «Мужчину и женщину», причем от начала до конца. Тогда я всем рассказывал, что смотрел порнографический фильм.

— Ну, а потом…

— Потом, когда у нас все еще было под запретом, я любил ходить на фильмы с «клубничкой». Московский кинофестиваль был единственным окошком в западный мир. У моего приятеля был абонемент в кинотеатр.

И вот, если он говорил: «В этом фильме столько голых девок!», я обязательно шел на эту картину — и не важно, кто был режиссером!

Позже страсть к этому, слава богу, притупилась.

— А что-то более серьезное из «пороков»?

— Более серьезное, это страсть к алкоголю.

В моей жизни, к сожалению, был период чрезмерного увлечения горячительными напитками, но я распростился с ним раз и навсегда. Хочу добавить, что распростился благодаря мудрости и силе воли жены и рождению дочки.

Они вытащили меня из этого дерьма.

Алкоголь мешает видеть жизнь четко, в «фокусе», затуманивает сознание. Почему же тогда мы пьем? Почему вся Россия пьет? Не знаю.

Сейчас мне трудно представить себя пьяным. Иногда думаю, что это было как будто бы не со мной.

— Вы упомянули о семье. Она для вас многое значит?

— Не просто многое, а значит все! К сожалению, я мало времени уделяю жене и дочке. Ведь актер не принадлежит себе, семье. Но, мне кажется, моя дочка и жена не обижаются на меня. Они с пониманием относятся к издержкам моей профессии и главное знают, что в душе я принадлежу только им.

— Если я не ошибаюсь, вы познакомились с женой в Театре Образцова, в котором в далеком прошлом работали?

— Да, я начинал карьеру актером-кукольником. Это было вызвано жизненной трагической необходимостью. Меня никто не хотел принимать в «живые» театры. Во время одной из репетиций спектакля в пустом зале я, будучи студентом, вдруг увидел добрые, восторженные глаза незнакомой женщины.

Такие глаза никого не оставят равнодушным. Этой женщиной была Катя, которая в то время преподавала в Театре Образцова и в зале оказалась случайно. Мы познакомились. Позже, когда мы еще не были расписаны, но уже совместно проживали на одной территории, то есть в Катиной квартире, нам приходилось скрывать свои отношения.

— Почему?

— Ну, как же? Ведь в те времена роман студента и педагога считался аморальным! Поэтому, чтобы нас ни в чем не заподозрили, после занятий мы спускались в одном лифте, а потом шли к дому разными дорогами.

И, наоборот, около театра расставались и входили туда уже отдельно.

— Сегодня Катя занимается какой-нибудь творческой деятельностью?

— Нет, к моему счастью, на сегодняшний день она уже «нормальная женщина». И занимается только домом. Я рад, что Катя не актриса.

Не потому, что актрисы плохие жены. Просто Катя — человек очень скромный, очень глубокий, она не лицедейка. Ей не свойственно ничего актерского. Она в жизни очень просто себя ведет. Это радует.

Хватит в семье и одного актера. За день столько всего переиграешь! А потом приходишь домой, и если там тебя ждет опять какая-то игра, — жизни не будет никакой!

Хотя бы три-четыре часа, которые выпадают на отдых, хочется провести с человеком, который далек от актерской жизни.

Знаете, ведь наш семейный стаж уже приближается к тридцатнику. Как говорят в народе, столько не живут!

Но Катя до сих пор продолжает меня поражать тем, что каждый день, прожитый нами, совсем не похож на предыдущий. Она как-то умудряется быть совершенно непохожей на вчерашнюю женщину.

— Вы признались, что на семью у вас времени нет. А на хобби пару часов находите?

— Ой, какое хобби!

Я всегда говорю: как жаль, что в сутках только двадцать четыре часа. Если бы было двадцать пять, я этот «лишний» час я бы потратил на сон. На гастролях, после спектакля, очень часто подходят люди и предлагают вместе провести время в ресторане и т.д.

Для меня это пытка.

Хочется доползти до кровати, и все. А люди не понимают! «Мне надо отдохнуть». – «Так мы и предлагаем отдохнуть!» Не всегда получается договориться. Просто с годами я стал понимать, что, если у меня в году нет двух недель полного безделья, тогда я плохо функционирую.

Или если мне не удается отдохнуть дней десять где-то среди зимы, то работа не ладится, я устаю.

Честно говоря, я и готов бы вообще не отдыхать! Но организм быстро изнашивается, ресурсов поступает все меньше и меньше, а молодежь так и норовит наступить на пятки.

— Считается, что смена обстановки тоже снимает стресс, расслабляет. Не пробовали?

— Нет.

Почти за тридцать лет мы ни разу не переезжали. Как только женились, так сразу стали жить в квартире Катиной бабушки. Хотя возможности были и, получив звание, я имел право рассчитывать на расширение жилплощади. Но, сколько мы ни пытались обмениваться — куда-то ездили, что-то смотрели, — все больше приходили к мнению, что никуда отсюда не уедем.

Это старая московская квартира, это тихая Москва, не застроенная, не зашумленная. Здесь все родное. Поэтому я согласен на тесноту, но в родных стенах, к которым привык, где уют и покой.

— А чувство зависти не вызывают комфортабельные квартиры или дома ваших коллег и друзей?

— Обычно, не вызывают. Да и вообще мне не свойственно это чувство. Но поучиться кое-чему у друзей можно.

Вот, например, мне понравился обновленный интерьер квартиры Татьяны Васильевой, с которой мы работаем и дружим сто лет. Она сделала ремонт и объединила гостиную с кухней и студией.

Комнаты ее и детей остались в стороне — в приватной зоне, а место, где они проводят основное время — завтракают, обедают, общаются, — объединено в одно пространство.

Идея хорошая. Я увидел и подумал, что мне надо также сделать.

— С Татьяной Васильевой вы многие годы играли в скандальном спектакле по пьесе Наума Брода «Ну все, все, все…», где раздевались на сцене до полнейшей наготы.

Не страшно было вам воплощать в жизнь столь смелую режиссерскую задумку?

— Страшно не было, поначалу было просто немного стыдно. Все же бегать голым по сцене, пусть даже и в темноте, под светом фонарика, как-то не совсем естественно. Но спустя какое-то время я понял, что в этом спектакле наш эксгибиционизм оправдан.

Если актера раздели не ради демонстрации частей тела, а во имя большой художественной идеи, то что в этом постыдного? Это не стриптиз на сцене, а история о сложных взаимоотношениях мужчины и женщины.

— Именно поэтому вы поскандалили с одной из столичных газет, выразившей негативное мнение по поводу этого спектакля?

— Я скандалил не с газетой, а с фотографом этой газеты. За то, что он без разрешения опубликовал снимки со спектакля.

Хватило же ума взять и запечатлеть с помощью яркой вспышки самые эротические сцены!

Поймите, пришедшим в театр зрителям это все подавалось лишь намеками, а читатели газеты увидели это все во всей красе. Я был в шоке. Конечно, разозлился и не успокоился до тех пор, пока находчивого фотографа не уволили.

— Не избежали вы и слухов по поводу романтических отношений с Татьяной Васильевой?

— Просто наш дуэт на сцене смотрится настолько гармонично, а разыгрываемые чувства так убедительны, что у всех невольно возникал вопрос о продолжении сценической любви и в реальной жизни. Признаюсь, у нас мог бы случиться роман, но мы вовремя «протрезвели» и остановились.

Она очень радушный и щедрый человек. В гастрольных турах всегда кормит меня в поездах, хотя сама почти ничего не ест.

Она изучила меня, знает, чего мне нельзя, что вредно, что я люблю. Например, я обожаю пить кофе, много курю.

Она этого терпеть не может, постоянно борется со мной. Однажды утром мы уезжали из какого-то города, и я закурил, еще не успев позавтракать.

Самолет, надо было быстро собираться, а машина все не приходила.

Таня вышла и будто бы в пространство, в пустоту, а вовсе не мне сказала фразу: «Тех, кто закуривает утром, не позавтракав, я бы расстреливала». С тех пор я это пытаюсь делать втайне, чтобы она не видела.

Мне с ней повезло.

У меня есть друг, партнер, с которым можно спеть на два голоса, который понимает меня с полуслова, с полувзгляда. Это выше любых романтических отношений.

Светлана Ткачева

alena_s