Чайковский и Императорская сцена
Город белых ночей, Летнего сада, Невы, шумных проспектов, роскошных балов, дворянских собраний. Здесь, в «столь любимом и ненавистном» Петербурге, впервые увидели свет рампы большинство оперных и балетных сочинений Чайковского: «Опричник», «Кузнец Вакула», «Орлеанская дева», «Чародейка», «Пиковая дама», «Иоланта», «Спящая красавица», «Щелкунчик». Все они были поставлены в стенах Императорского Мариинского театра.
История взаимоотношений Чайковского с петербургской сценой началась в апреле 1872 года, когда 32-летний композитор, в то время профессор Московской консерватории, передал на рассмотрение дирекции Санкт-Петербургских императорских театров только что оконченную партитуру оперы «Опричник». За неимением влиятельных связей и близких знакомств в театральном мире столицы он был вынужден «покорнейше просить» начальника репертуара Фёдорова «отнестись благосклонно» к своему произведению, «возлагая все надежды лишь на просвещенное сочувствие к русскому искусству <…> и одному из преданнейших его поборников».
В оперном комитете, призванном решить судьбу «Опричника», Чайковский нашел единственную поддержу в лице дирижера русской оперы Эдуарда Францевича Направника. Блистательный музыкант, сыгравший ключевую роль в сценической судьбе его сочинений, сумел первым проникнуть в богатейший образный мир композитора, открыв петербургской публике природу музыкального театра Чайковского.
Первое представление оперы состоялось в бенефис капельмейстера 12 апреля 1874 года. Вопреки крайне скудному сценическому оформлению (декорации и костюмы были в основном из старых, снятых с репертуара постановок) и глубокому разочарованию композитора в утвержденном дирекцией исполнительском составе, «Опричник» имел успех благодаря виртуозной работе дирижера.
Это вызвало скорое появление в афише нового сочинения Чайковского — оперы «Кузнец Вакула», созданной Чайковским специально для конкурса Русского музыкального общества. Премьера прошла 24 ноября 1876 года.
«"Вакула" был разучен очень усердно, — вспоминал композитор, — и постановка не нищенская, но сколько бессмыслиц, сколько анахронизмов, какая пошлость в группировании хоров, а главное, какое неблагодарное распределение ролей!».
С откровенной диктатурой в выборе исполнительского состава и сценической рутиной Чайковский не раз сталкивался на петербургской сцене в те годы. В случае с постановкой «Орлеанской девы» 13 февраля 1881 года ему, кроме того, пришлось «по горло окунуться в море театральных и чиновничьих дрязг». Множество закулисных игр и мелких интриг, связанных с цензурой, унизительные предписания Лукашевича, тогдашнего начальника репертуара, откровенно нищенское финансирование постановки директором театра Кистером.
«Была минута, — писал композитор, — когда я хотел взять назад свою партитуру и уйти из театра. Направник уговорил меня этого не делать! Возмутительно, гадко!
Хочется бежать из этого проклятого города, где царит чиновническое самоуправство!» Сразу после премьеры Чайковский покинул Петербург и «дал себе слово никогда больше не писать опер для петербургской сцены».
К счастью, свое слово композитор не сдержал. Его отношение к Петербургу и Мариинскому театру переменилось после назначения на пост директора Ивана Александровича Всеволожского, ставшего для него не только добрым другом, но и весьма могущественным покровителем. Прекрасно образованный человек, тонкий ценитель искусства, почетный член Императорской Академии художеств, Всеволожский начал активно заниматься развитием театрального дела: увеличил жалованье артистов, численность хора и оркестра, для финансирования новых постановок выделял ежегодные субсидии.
В Мариинском театре Всеволожский учредил «"совет постановщиков" для объединений усилий сценариста, композитора, художника и хореографа будущего спектакля», а также должность «учителя сцены», назначив на нее Осипа Палечека, по сути первого в истории русской оперы режиссера-постановщика.
Чайковский начал пользоваться «особыми выдающимися симпатиями и попечением Дирекции театров в лице всех влиятельных ее представителей»: композитору назначается пожизненная ежегодная пенсия от государя в 3000 рублей — «небывалая до того времени милость по отношению к музыкальным художникам».
«Меня приятно удивляет, но вместе с тем приводит в недоумение то усердие, старание, почти энтузиазм, с которым весь этот театральный мир относится к моей новой опере, — писал в это время Чайковский, — прежде, бывало, мне приходилось хлопотать, просить, делать несноснейшие визиты к театральным тузам, дабы опера была принята и поставлена. Теперь, без всякого с моей стороны аванса, они с каким-то непостижимым рвением хватаются за мою оперу».
Начиная с «Мазепы», прозвучавшей в Петербурге 6 февраля 1884 года, спустя всего несколько дней после московской премьеры, постановки опер и балетов Чайковского удостаиваются роскошного художественного оформления, на которое не жалеется никаких средств. Новые костюмы и декорации, отличающиеся невероятной пышностью и исторической точностью, великолепно проработанные массовые сцены, поставленные Палечеком, беспрекословное исполнение требований композитора относительно сценического действия и композиции мизансцен, — ни один русский композитор до того не удостаивался здесь таких привилегий.
Настоящим триумфом в сценической истории сочинений Чайковского стала постановка «Евгения Онегина» 19 октября 1884 года, в одночасье сделавшая его самым популярным композитором Петербурга, а затем и всей России. Через пят лет после премьеры оперы в исполнении воспитанников Московской консерватории «Онегин», наконец, появился в столице.
По распоряжению Всеволожского принимавшего активное участие в подготовке спектакля, Чайковский получил абсолютную свободу в выборе исполнителей (Татьяна — Эмилия Павловская, Ольга — Мария Славина, Онегин — Ипполит Прянишников, Ленский — Михаил Михайлов), наряду с режиссером Кондратьевым работал над деталями постановки.
Императорская сцена, а вместе с ней и Петербург более не тяготили его. Во время репетиций «Чародейки», прозвучавшей здесь под управлением самого автора, Чайковский уже чувствовал себя «настоящим хозяином и главой всего, что делается в театре». Отныне он любимец столичной публики, и шумные премьеры всех его новых сочинений неизменно идут на подмостках Мариинского театра.
Первое представление «Пиковой дамы» 7 декабря 1890 года прошло блистательно: роскошное сценическое оформление спектакля, в котором было задействовано семь постоянных декораторов театра, великолепный исполнительский состав (Николай Фигнер, Мария Славина, Иван Мельников, Леонид Яковлев), тонко гармонирующая с музыкой хореография Мариуса Петипа, детальная проработка мизансцен Осипом Палечеком.
«В целом, — писал А.Н. Бенуа в своих "Воспоминаниях", — эту постановку можно было считать самой удачной и выдержанной за все время дирекции И. А. Всеволожского».
Через два года после премьеры «Пиковой дамы» в Мариинском театре впервые представлены «Иоланта» и «Щелкунчик» (6 декабря 1892) — последние произведения Чайковского, которые ему довелось увидеть на этой сцене.
Разработка либретто, композиция мизансцен, эскизы костюмов и декораций на этот раз всецело принадлежали Всеволожскому. Уже не представлявший себе нового театрального сезона без постановки сочинения любимого композитора, именно он предложил создать двухчастный, оперно-балетный вечер.
Петербургская публика очень тепло приняла новую оперу. Исполнительский состав спектакля с супругами Николаем и Медеей Фигнер, Леонидом Яковлевым, Аркадием Черновым и деликатное художественное оформление Михаила Бочарова обеспечили «Иоланте» большой успех.
«Щелкунчика» же, несмотря на феерическую пышность сценографического решения и признанные всеми достоинства музыкальной партитуры, ожидал гораздо более сдержанный прием. Критики объясняли это тем, что композицию второй половины балета в связи с внезапной болезнью Петипа было поручено поставить Льву Иванову, балетмейстеру, по едкому замечанию Погожева, «далеко отставшему от Петипа и в таланте, и в фантазии, и во вкусе».
Творческий союз Чайковского и Петипа возник еще во время постановки «Спящей красавицы» — балета-феерии, ставшего выдающимся событием не только в театральной жизни Петербурга, но и в творческой биографии его создателей, а вместе с тем одной из самых помпезных и дорогих балетных премьер Мариинского театра. Известно, что «гардероб, декорации, машины и реквизит "Спящей красавицы" обошлись около 42 000 рублей, то есть несколько более четвертой части всего годового бюджета монтировочной (то есть обстановочной) части петербургских театров».
Петипа писал в своих мемуарах о том, что «все, отвечающие стилю, эпохе и характеру сюжета, декорации, костюмы и аксессуары придумывал г. Всеволожский и сам же набрасывал все рисунки».
Премьера 3 января 1890 года с участием знаменитой итальянской балерины Карлотты Брианца стала триумфом, открытием нового этапа в истории развития русского хореографического искусства и настоящим переворотом в области балетной музыки.
«Лебединое озеро» — балет, написанный по заказу дирекции Большого театра, впервые появился в Петербурге уже после смерти Чайковского. В память о композиторе, по инициативе Петипа, осуществившего совместно с Ивановым подробный план переработки первой, московской редакции балета, он был показан здесь 15 января 1895 года. На Мариинской сцене он получил новую жизнь, войдя в число самых блистательных постановок Чайковского в Петербурге.
Татьяна Плахотина
Опубликовано в буклете XXI фестиваля «Звёзды белых ночей»