Чем пахнет сцена?

Аромат театра – один из самых волшебных в мире Анастасия ТОМСКАЯ   Экскурсия за кулисы

В святая святых пахнет пылью. Горелой пылью на софитах. Пылью, въевшейся в черный бархат кулис.

Влажной пылью после уборки сцены. Пахнет тканями, нагретым металлом, деревом сценического настила. В театрах побогаче в кулисах живет сладковатый и роскошный, почти как пудровый альдегидный аромат Шанель, запах дымомашины.

Пахнет – почти как в спортзале! – усталостью и потом, физическим и эмоциональным напряжением. Фрейд, который изначально строил свою теорию психоанализа на запахах, был бы счастлив. Да, в кулисах пахнет телом, острым мускусным ароматом плоти.

По счастью, зритель не видит театральной кухни, и образы театральных героев остаются недостижимыми, но кулисы впитывают в себя все эти – такие человеческие, такие неволшебные – запахи.

Пахнет сыростью, ведь театральные кулисы – это одно из немногих в мире мест, куда никогда не проникают солнечные лучи. Пахнет подвалом, который всегда есть под сценой, тянет холодом из люка. Совсем чуть-чуть пахнет театральной косметикой, гримом и лаком для волос.

Пахнет забытыми в углу и увядшими цветами. В музыкальных театрах пахнет еще канифолью, которой полируют смычки: это острый и сладковатый, почти лакричный запах.

Художественный руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин, признанный парфоман театральной Москвы, утверждал во многих интервью, что по запаху можно определить успешность театра: есть запах театральной удачи, а есть – театрального неуспеха.

Великая актриса Фаина Раневская, зайдя в Театр имени Моссовета в тот день, когда в нем открыли столовую, громогласно заявила: «В театре пахнет борщом, театр кончился». И хотя, по счастью, запах еды с магическим ароматом закулисья не связан, в театрах действительно существует поверье: едой в коридорах пахнет к провалу.

Парфюмерные уловки

Сознавая всю магию воздействия аромата на человека, режиссеры зачастую используют эти, как говорят профессиональные парфюмеры, «ольфакторные возможности» в своей работе. Раньше всего это высмеял Чехов в «Чайке», когда Аркадина спрашивала во время треплевского спектакля: «Серой пахнет – это так нужно?»

Сегодня если не серой, то бензином в театрах точно попахивает. Литовец Оскарас Коршуновас, следуя чеховской насмешке, несколько лет назад поставил нашумевший спектакль «Огнеликий» по пьесе немца Мариуса фон Майенбурга. Подросток Курт убивал родителей, мстил сестре, которую любил вовсе не братской любовью, а потом поджигал некогда благополучный бюргерский дом вместе с трупами и с собой.

В финале по залу распространялся тревожный аромат бензина, зритель вздрагивал и оглядывался, предчувствуя страшную концовку – так запах помог режиссеру достичь пресловутого катарсиса.

Харьковский спектакль Андрiя Жолдака «Один день Ивана Денисовича» недаром вызвал такое возмущение в семье писателя: зрелище шокировало зрителя не только визуальным рядом, но и ароматическим: актеры делали вид, что громко портят воздух, и топтали при этом россыпи вареных яиц: тошнотворное зрелище вполне дополняла не менее тошнотворная сероводородная вонь.

Впрочем, не всегда запах становится шокирующим элементом. Режиссеры, не больные мизантропией, используют аромат, чтобы превратить спектакль чуть ли не в сакральную службу.

Когда Бартабас в своем конном театре «Зингаро» поставил спектакль «Кони ветра», то атмосферу предчувствия чуда режиссер создал в зале еще до начала действа. По барьеру арены двигались актеры, простираясь в приветствии божества, а из специальных чаш поднимался ароматный дым можжевельника и других благовоний, приводя публику в такое медитативное состояние, что белые кони, бесшумно мчащиеся по кругу, походили на блаженные галлюцинации.

Художник Олег Кулик свой спектакль Vespro della Beata Vergine в парижском театре «Шатле» назвал «литургией» будущего. Чудесной барочной музыкой Монтеверди дирижировал лучший французский дирижер Жан-Кристоф Спинози, пели французы и итальянцы, а в зале, залитом бордовым светом, бродили ароматы свежескошенного луга и осеннего моря.

Но настоящая парфюмерная опера случилась в Нью-Йорке: бывший финансист, а ныне театральный продюсер Стюарт Мэтью в театре Музея Гугенхайма воплотил свою идею пятилетней давности. Главной мыслью этого странного представления под названием Green Aria стали взаимоотношения человечества и природы. Музыку к нему написали композиторы Валгир Сигурдссон и Нико Мали, а клавир запахов создал парфюмер Кристоф Лодамьель. В кресла зрительного зала вмонтировали устройства, которые раз в шесть секунд выбрасывали в зал порции ароматов, в стены – специальные кондиционеры, очищающие воздух для следующей «арии».

В Green Aria были партии Блестящей стали, Хрустящей зелени, Костра и Дыма, но самой жуткой стала партия Вонючего бледного нелегала.

Ложи блещут

Вечером в театре пахнет духами зрительниц. Считается, что есть специальные «вечерние» театральные ароматы, и большинство из них давно превратилось в классику. Впрочем, некоторые из них стали историей, как, например, знаменитые ланкомовские Climat.

Свежий, но вместе с тем мускусный аромат, фирма, увы, сняла с производства, причем по удивительнейшей причине. Эти духи, сказали представители Lancome, пользуются слишком большой популярностью у советских проституток, и фирма больше не хочет пятнать свою репутацию. Так из-за древнейшей профессии женщины всего мира лишились любимых духов.

Правда, пару лет назад аромат возродился в формате туалетной воды, но сохранилось только название: Climat переродились в очень уж облегченном виде, лишившись нескольких натуральных составляющих.

Ив-Сен Лоран создал Opium в 1977-м. Восточный, сладкий «Опиум», в который входит аж двадцать девять ингредиентов, до сих пор излюбленный вечерний аромат – и до сих пор он провокативен благодаря названию, созвучному с одним из самых сильных наркотиков в мире. Но на самом деле в этом страстном тягучем аромате нет ни грана опиумного мака: это обманка, театральная иллюзия, созданная корицей и ладаном, бензоем и миррой, лавром и мускусом.

Сегодня можно прийти в театр, благоухая собственно театром: L`Artisan Parfumeur в конце прошлого века создал звукоподражательный, как театральный звонок, запах «Dzing!», который – удивительно! – пахнет кулисами, пылью и горячими софитами…