Давайте не повторять ошибок
На приглашение к разговору о современной режиссуре, начатого зав.кафедрой мастерства актера ВТУ им. Щукина Павлом Любимцевым и театральным критиком Наталией Каминской (см. «С кем вы, мастера?», «Театрал», №1, 2013 г.) откликнулся редактор журнала Собака Андрей Пронин (Санкт-Петербург). К Павлу Евгеньевичу Любимцеву я всегда относился с глубоким уважением. И как к мастеру чтецкого искусства, и как к автору прекрасных книг, одну из которых мне даже выпало рецензировать.
Полноте, да тот ли Любимцев выступил на страницах «Театрала»? Критикам часто пеняют за грубость, фельетонный настрой, навешивание ярлыков, однако по сравнению с иными практиками газетные Зоилы – сущие агнцы. Даже если журналист не любит, скажем, спектакли Эренбурга – а таковых критиков немало, особенно среди наиболее прогрессистского крыла, – и самый развязный ведь не напишет: пошел вон, дурак.
Знает ли Любимцев, что и по возрасту, и по преподавательскому опыту Эренбург годится ему в старшие братья?
Павел Евгеньевич причисляет к разрушителям русского театра и того, и другого, и третьего, мешая в одном котле традиционалистов и новаторов, эстетов и поборников политического театра, старых и молодых, крупные таланты и середняков. Все ему одинаково немилы – как в анекдоте про чудака у хирурга. «Здесь трогаю – болит, там трогаю – тоже болит». – «Да у вас, батенька, палец сломан».
Откуда взялся «список Любимцева», понять несложно. Больной палец в итоге утыкается в Табакова, так что автор письма, видимо, просто конспектировал репертуар МХТ. Между тем, одним Табаковым ведь не обойдешься.
Серебренников ставил у Волчек, Валерий Фокин передал руководство ЦИМом Рыжакову и позвал в Александринку Волкострелова, а Додин хлопотал о придании театру Эренбурга статуса государственного. Если следовать конспирологической логике Любимцева, кругом враги – всех посадить на философский пароход и отдать русский театр, например, Житинкину. Ничего не скажешь, блестящая перспектива!
Все бы это было смешно, кабы не одна печальная деталь. Еще не остыл смертный одр Петра Фоменко, как его авторитет принялись приплетать к сомнительной публицистике. Между прочим, Павел Евгеньевич, о «моли» и «нафталине» Фоменко говорил часто, например, в 2008 году на Пушкинском фестивале во Пскове: «Всегда возникали новые разрушители, которые потом становились ортодоксами. Я и себя имею в виду. Теперь я стал нафталином, но порой я думаю: а где же эта моль, против которой употребляют нафталин?» И еще: «Я и сам был молью, разъедающей классику.
Наверное, с точки зрения чиновников так и было». Между прочим, даже в начале 2000-х в среде петербургских театралов (шедших по стопам ленинградских) про Фоменко модно было напевать песенки с голоса чиновников и завистников 70-х: не владеет профессией, не способен разобрать произведение, ставит капустники, а не спектакли, манерный и бессмысленный, обывательская интонация, пошлый эротизм, словом, пошел вон, дурак. Эти люди ошибались.
Давайте не повторять их ошибок.