Диссидент в театре
Алексей Девотченко нашел общее с Бродским Елена Горфункель С каждым годом Алексей Девотченко отдаляется от театра, и это неизбежный результат его человеческих переживаний, они перевешивают в искусстве его актерские потребности. Вернее, актерскими потребностями становится публицистическая энергия. Редко у кого из актеров такое было и бывает. Он знает обо всем, что делается на верхних этажах власти, и обо всех тех, кто там обитает, не скрывает своего отношения к ним; выступает с открытыми письмами, но и театр его – тоже от собственного имени. Диссидент в театре?
Сложное сочетание. Как бы сам Девотченко ни относился к ярлыку диссидента, это главная составляющая его накоплений на сцене, это центр его моноспектаклей.
Девотченко читает стихи (забудем пока о поэте Бродском). Но когда к концу спектакля актер устает – и есть от чего устать, – он меньше «играет» стихи, то есть меньше жестикулирует, изображает реквизит, сокращает акценты, не выделяет ключевые слова, и здесь поэзия настигает нас. Ведь поэзия не в словах и мыслях, она во всем этом сразу, регулируемая музыкой и ритмом.
Что услышали и поняли – услышали и поняли, и чем звучнее словесная форма и ярче интонации чтеца, тем сильнее резонанс со слушателями.
Алексей Девотченко не хочет просто читать стихи. Он объясняет ими свою позицию, ставит ударения, подчеркивает голосом самое важное. Ему нравится, как отражается время в поэзии Иосифа Бродского: резко, презрительно; мне это тоже нравится, особенно высокопарность стихотворца.
Девотченко не нравится «петь» стихи; мне не очень нравится, когда их превращают в газетные комментарии. Девотченко приобщает поэта к злобе вчерашнего и сегодняшнего дня; а я хочу слышать поэтический голос.
В моноспектаклях последних лет чаще слышится голос борца за права человека, чем актера. К счастью, – странное счастье! – Девотченко – актер слишком рельефной манеры и сильного таланта, чтобы погребать себя под тенденциями. Вот и спектакль «Вальс на прощание» (совсем свежая премьера) завершается саркастически аранжированным отрывком из выступления Владимира Путина в Сочи, когда премьер-министр выдвигает идею создания «народного фронта».
Этот отрывок повторяется многократно, герой спектакля слушает его с той же спокойной насмешкой, как диссиденты слушали торжественные речи членов Политбюро.
Что век минувший, что нынешний – все одно: это рамка, в которую актер и режиссер заключили Бродского, вернее, человека эпохи Бродского. Этот человек, рисующий (через стихи «Из школьной антологии» и некоторые классические стихи, вплоть до «Я входил вместо дикого зверя в клетку») своих современников с холодно-жгучим, злым любопытством.
Он в одиночестве и в одиночке, с раскладушкой, чайником и радио. Несмотря на продуманный интерьер, Девотченко тесно в этих рамках. Он как ястреб в осеннем небе.
Это существо с желтым зрачком и резкими взмахами крыльев, летящее в морозном небе, поднявшееся сразу над тринадцатью штатами, и, ныряя из высоты в высоту, издающее крики, полные гнева и ужаса. Гнева на время, ужаса перед его теснотой. Таков портрет современника Бродского, Солженицына, Буковского (двум последним досталось по фразе) и автопортрет Алексея Девотченко.