Дмитрий Егоров: «Видимо, в нашей стране нельзя быть добрым…»
«Театрал» следит за развитием ситуации в Молодежном театре Алтая Ирина Алпатова, Виктор Борзенко Напомним нашим читателям, что эта история началась с того, что перед Новым годом без объяснения причин не был продлен контракт с директором МТА Татьяной Козицыной, которая руководила театром 17 лет, занималась строительством здания, привлекла в МТА Валерия Золотухина. Одновременно вскрылись серьезные проблемы с техническим оснащением здания театра, акт о приемке которого в эксплуатацию до сих пор не подписан ни театром, ни городскими властями, хотя МТА начал свою работу в этом помещении еще в июне . Проверкой качества оборудования театра занялась городская прокуратура и, как сообщается в местной прессе, уже возбуждено уголовное дело в отношении поставщиков, предоставивших театру некачественное оборудование. В общем, МТА превратился в очередную «горячую точку» на театральной карте России.
Главный режиссер театра Дмитрий Егоров предполагал охарактеризовать сложившуюся ситуацию и определить перспективы развития на встрече с журналистами в театре, но встреча была отменена новым директором Ириной Лысковец. «Театрал» предлагает нашим читателем эксклюзивное интервью с Егоровым, в котором он дает ответы на многие важные вопросы. — Дмитрий, в чем лично вы видите главную причину возникшего конфликта?
— Да понимаете, открытого конфликта по сути и нет. Мы же забастовок не объявляем. Есть ситуация – несправедливая, неприятная и многослойная. И есть очень неприятное послевкусие.
Все началось с увольнения Козициной, которую отстранили резко, заранее не поставив в известность ни ее, ни меня, вообще никого. Когда мы обратились к прессе, то краевым СМИ была дана отмашка: о положении в театре не говорить, «чтобы не нагнетать ситуацию». Реальную причину я вижу в том, что Козицына преследовала интересы театра и из-за этого испортила отношения с краевым Управлением по культуре и вышестоящими инстанциями.
Причин испорченных отношений много. Главная, конечно – это серьезные проблемы со зданием театра, построенным два с половиной года назад. Козицына скрывала последствия безобразно сделанного ремонта от общественности, надеясь, что все нарушения будут устранены, но при этом отказывалась подписывать акт о приемке здания и постоянно требовала от Управления по культуре, как от заказчика, чтобы все доделали.
— Насколько известно, в ситуацию оперативно вмешался Александр Калягин, прислав обращение к губернатору Александру Карлину. Помогло ли это?
— Большое спасибо Александру Александровичу и СТД РФ за это письмо, но, к сожалению, оно ничем не помогло. Кроме моральной поддержки, разумеется. Ни Управление, ни губернатор на него никак не отреагировали.
По крайней мере, мне об их реакции ничего не известно.
— Ваше видеообращение к руководству края посмотрели тысячи людей. Какова была реакция местных властей?
— Было две встречи коллектива с начальником краевого Управления по культуре и архивному делу Еленой Безруковой. Мы задавали вопросы – она отвечала. Но никакой конкретики мы, к сожалению, не получили. С Козицыной не продлили договор «потому что ей 63 года и чувствуется какая-то эмоциональная усталость».
И больше ничего… Мне эти причины не кажутся убедительными.
— Каковы сегодня настроения в труппе? Будете ли бороться за возвращение Козицыной или это обречено? Каково ее нынешнее положение: пенсия, другая должность?
— Атмосфера грустная. Скажу честно – если бы не коллектив, то я бы ушел вслед за Козицыной. Но сейчас я на это не имею никакого морального права.
Когда Татьяну Федоровну уволили, я попросил труппу не делать резких движений. Коллектив хотел встретиться с губернатором, но губернатор, до этого часто и охотно посещавший театр, почему-то нашу просьбу проигнорировал. Конечно, все расстроились.
Да, все понимают, что если бы был жив Валерий Сергеевич Золотухин, он бы такой ситуации не допустил. Но он умер… Теперь его именем удобно назвать театр, фестиваль, памятник ему поставить, музей открыть… Но, на мой взгляд, в том, что сейчас происходит, есть полное неуважение властей края к его памяти. Ведь все знают, как он ценил Татьяну Федоровну. А Управление по культуре предлагает ей должность заместителя директора не построенного музея и работу на фестивале. Она отказывается.
Беда, конечно, что Козицына живет около театра. Представляете, каково ей сейчас выходить из дома и видеть здание, которое она когда-то с боями отбивала у предыдущего губернатора, на стройке которого была целыми днями, пытаясь воздействовать на строителей… Неблагодарно с ней поступили. Даже Сталин всегда награждал тех приближенных, которых собирался ликвидировать.
А у нее ни званий, ни орденов, ни денег – она ведь у театра ничего не воровала. Даже «спасибо» ей не сказали за 17 лет работы на край. И сейчас она просто одинокая пенсионерка, которой очень плохо.
У нее театр этот смыслом жизни был. И теперь этот смысл у нее отобрали.
— Удалось ли вам найти общий язык с новым директором?
— Ирина Владимировна Лысковец не раз уже говорила, что хочет со мной работать, да и Управление по культуре сообщает о своей готовности продолжать наше сотрудничество дальше. Новый директор сейчас уверяет, что полностью поддерживает творческие планы театра. Все, кто с ней знаком, характеризуют ее как хорошего человека, а это что-то да значит.
Пока по двум неделям общения с ней мне показалось, что она адекватный человек. Правда, беспокоит то, что Ирина Владимировна поначалу начала вмешиваться в репертуарную политику. Она выросла в семье людей, которые работали в Театре Музыкальной Комедии, и я, если честно, не уверен, что Ирина Владимировна хорошо разбирается в специфике драматического театра.
Недавно мы обсуждали планы на сезон, я говорю: «Мы собирались позвать Максима Диденко, он предлагает делать детский спектакль по Хармсу». – «А кто такой Хармс?» Сейчас мы пришли к какому-то консенсусу, о чем-то договорились, посмотрим, что будет дальше. При этом я отлично понимаю, что назначение Ирины Владимировны – это гораздо лучше, чем приход в театр, например, бывшего директора бани, могли же и такого человека назначить…
Козицына была директором, который отстаивал перед Управлением по культуре право театра на свободу выражения и интересную творческую жизнь, и в этом был ее колоссальный плюс как директора. Если Лысковец эту линию продолжит и не будет вторгаться на мою территорию – территорию художественной программы и формирования репертуара, возможно, мы и сработаемся. Ведь именно для этого в театре есть административное руководство, а есть творческое.
А так я против Ирины Владимировны ничего не имею.
Меня гораздо больше беспокоит позиция Управления по культуре. Там, на мой взгляд, работают люди, которые, к сожалению, практически ничего не понимают в том, что такое профессиональный драматический театр и как с ним взаимодействовать. Хотя, казалось бы, всего четыре часа ехать до Новосибирска, там театральная культура на достаточно высоком уровне, можно было бы и опыта какого-то набраться… Просто, понимаете, я всегда считал, что театр – это храм.
А они, по-моему, считают, что театр — это что-то вроде Дома культуры… По крайней мере, разницы в отношении я не вижу.
— Давайте все же вернемся к зданию театра. Как могла сложиться такая парадоксальная ситуация, что театр два с половиной года работал без документов о приемке?
— Это ситуация нередкая. Нельзя же подписывать документы, не начав в здании работать. Это как кота в мешке покупать. Насчет первого года работы театра проще у Вячеслава Кокорина спросить, поскольку он тогда был главным режиссером.
Ну а по поводу последних полутора лет я могу четко сказать: нельзя такое здание принимать в эксплуатацию. Весной театр буквально заливало: через крышу потоки воды лились, через подвалы без резиновых сапог нельзя было ходить, к тому же там появился грибок. То есть, как минимум, полный швах с гидроизоляцией.
Пожарная сигнализация вообще не тестировалась и не работала (в детском-то театре!), ее доделывал театр за свои деньги. Видеотрансляция не работает – телевизоры по всему театру повесили, а розетки для их подключения не сделали. Очень плохо работает радиотрансляция.
Вместо Малой сцены сделали банкетный зал (зачем он нужен в театре, когда нет Малой сцены?) Но халтурнее всего, конечно, подошли к вопросу Большой сцены и ее оборудования. Например, лобового света нет, хотя без него нельзя работать. Вернее, он был в самом начале, но фонари не очень хорошо смотрелись на фоне хрустальных люстр, которых в зале зачем-то повесили шесть штук.
Управление по культуре потребовало их снять, чтобы они не портили красоту зала! Звуковая аппаратура очень низкого качества и, судя по всему, неправильно проинсталлирована. Световое оборудование тоже в основном низкого качества. Нет пожарного занавеса, хотя в проекте он был. Нет части сценической машинерии.
Барахлит поворотный круг.
А ведь на все это были выделены огромные деньги – и Алтайским краем, и лично Владимиром Путиным из федерального бюджета специально к юбилею Валерия Золотухина. На что пошли эти деньги, нам, простым смертным, знать не дано. Татьяна Федоровна говорила, что из управления ей периодически приносили пустые бланки, требовали поставить подпись. Она этого не делала, ведь неизвестно, что должно было позже напечататься на этих бланках. Вот так до сих пор и не подписали документы по приемке.
Потому что если подписать, то театр будет вынужден все это доделывать за свой счет. На это нужны огромные деньги, которых у театра нет. Огромные – потому что слишком много нарушений, которые надо исправлять.
— Сегодня заведено уголовное дело на недобросовестных поставщиков и назначена новая экспертиза. Как, по-вашему, будет развиваться дальнейшая ситуация?
— Мало того – сейчас в Интернете появилась информация, что при строительстве были многомилионные хищения, которые скрывали местные власти. Но я про это ничего не знаю, говорить не готов. Про уголовное дело я только слышал.
На кого оно заведено, тоже не знаю. Но мне странно, что оно одно. Потому что заводить таких дел надо как минимум два: на ту компанию, которая строила, и ту, которая занималась сценическим оборудованием. Мне почему-то кажется, что ничего не доделают.
Дело, как я понимаю, ведет местная прокуратура, а не федеральная. А на месте любое дело замять гораздо проще…
— Какие перспективы на сегодняшний день у театрального фестиваля имени Валерия Золотухина в Барнауле?
— Его идея принадлежала губернатору Александру Карлину, разрабатывали фестивальную концепцию я, Козицына и завлит театра Наташа Притупова, совместно с Управлением культуры. Мне сейчас Управление предлагает стать художественным руководителем фестиваля. Но на данный момент все более чем туманно. Я сказал, что не буду про фестиваль разговаривать до тех пор, пока не встречусь с губернатором лично.
Все-таки в Барнауле никогда не было своего театрального фестиваля, специалистов, которые бы могли его подготовить и достойно провести, не так много, о разном надо поговорить. Ответа о том, будет эта встреча или нет, я пока не получил.
— Как городская публика относится к театру и вам лично? Молодой зритель хочет перемен? Или всем все равно?
— Наверное, кому-то не нравится то, что выпускает театр и лично режиссер Егоров. Но людей в Барнауле, которые говорят хорошие слова, очень много. Пресса практически вся – положительная. На пустые залы не жалуемся.
Есть люди, которые говорят, что МТА – единственный театр в городе, где можно посмотреть действительно интересные спектакли. Хотя, конечно, репертуар разный, есть очень слабые постановки, которые за давностью лет заслуживают снятия из репертуара. Но убрать их нельзя, пока не сделаны новые.
Театр же всего два с половиной года работает в этом здании, и репертуар еще не накопился. Но как делать действительно качественные постановки, когда театр недоделан?
— Каков ваш личный настрой? Вам хочется продолжать работу в Барнауле? Или вы готовитесь к поиску преемника?
— Я очень надеюсь и верю, что все решится: доделают здание, все, кто виноват, будут наказаны, край наконец-то поймет, что они незаслуженно обидели пожилого человека, перед Татьяной Федоровной хотя бы извинятся за такое бестактное увольнение, и мы продолжим работать дальше, будем жить долго и счастливо. Хотя, быть может, это утопия, сами понимаете… Есть, конечно, и грустные варианты финала. Но я-то в любом случае работу найду, а вот труппа… Я с этими людьми почти семь лет работаю, привыкли мы друг к другу, люблю я их и они мне верят.
И я знаю, что многих из них в этом театре ничего не держит, кроме дружного коллектива и перспективы интересной работы. Этот сезон я в любом случае доведу. Сезон спланирован, будем пытаться все осуществить (хотя в этом году финансирование театра уменьшили на 5 млн.), искать новые пути взаимодействия со зрителем, работать с труппой. А дальше – посмотрим.
Мы очень бодро начали сезон, четыре премьеры выпустили и одну предпремьеру, в Омск с обменными гастролями съездили, юбилей театра сочинили и провели. И вдруг – бац! Руки, конечно, опустились.
Но темп работы все равно снижать нельзя. В любом случае, театр я сейчас не брошу. Если, конечно, не уволят, как Козицыну.
Весной после «Леди Макбет» в Питере я понял, что какие-то совсем мрачные постановки стали у меня получаться и решил доброту какую-то поискать. И вот как только выпустил с барнаульцами действительно гуманные и добрые спектакли «Поток» и «Маленький принц», все это и случилось. Видимо, в нашей стране нельзя быть добрым. В последнее время все чаще вспоминаю Валерия Сергеевича.
Очень жалко, что его сейчас с нами нет. Был бы жив Золотухин – все было бы иначе… Мне перед ним стыдно, и это я без всякого ложного пафоса говорю. Я уже заявил, что не буду делать вечер его памяти на сцене МТА. Почему-то мне кажется, что со сцены театра, названного его именем, признаваться в любви к нему, зная, что не смог спасти от увольнения человека, который его сюда привел, и которого он всегда ценил и оберегал, будет фальшью.
Труппа на сборе тоже выразила желание вечер памяти Золотухина проводить не здесь, а на его Родине – в Быстром Истоке.
Напоминаем, что 27 декабря трудовой коллектив Молодежного театра Алтая обратился с письмом к Губернатору Алтайского края А.Б.Карлину. 28 декабря появилось Открытое письмо творческого коллектива МТА, где также звучали вопросы о дальнейшей судьбе театра. Ответ из Администрации Алтайского края, датированный 9 января , получен театром только сегодня. Открытое письмо было опубликовано на сайте театра и в группе МТА Вконтакте.