Евгений Меньшов: От 80 процентов услышанного просто вянут уши

— Евгений, как сейчас обстоят дела с популярной музыкой в России и, в частности, в Москве?

— А что ты понимаешь под "популярной музыкой"?

— Грубо говоря, музыкальный жанр — поп-музыку…

— Нет, неправильно так вопрос ставить. Мне кажется, что если делить музыку на популярную и непопулярную, то… "непопулярной", в первую очередь, окажется музыка классическая. Вот в чем дело.

Ведь посмотри: даже рок-направление сейчас все равно переходит в попсу. Приведу в пример лишь судьбу Шевчука. ДДТ начиналось как группа чистая, как РОК-группа. А затем постепенно перешло в иную плоскость…

Нет, конечно, Шевчук не отказывается от того, что он РОК-музыкант, но все равно он уже перешел в жанр такой… популярной музыки.

— Сначала вы употребили слово "попса", а затем — "популярная музыка"…

— Попса — это просто такой жаргон, под которым подразумевается плохая популярная музыка… Так вот мы о чем будем говорить-то: о плохой популярной музыке?

— Нет, мы будем говорить о хорошей популярной музыке.

— Вот и правильно. Она имеет право на существование.

— Будем говорить о музыке различных музыкальных направлений, ставшей популярной.

Итак, какие тенденции сейчас присутствуют на российском музыкальном рынке?

— Я должен тебе сказать, что я не музыковед, не специалист в этой области, я специально не отслеживаю, что происходит в Москве, в других городах и так далее — этим занимаются музыковеды, Артемий Троицкий, например, то есть люди, которые за эту работу берут деньги. Я же могу оценивать музыку лишь с точки зрения любителя, имеющего отношение к этому жанру, так как вот уже 14 лет веду фестиваль "Песню года" — самый популярный музыкальный фестиваль, русский "Грэмми", как его еще называют наши музыканты…

Действительно, мне приходится наблюдать за происходящим на российской музыкальной сцене, и — признаюсь честно — от 80 процентов услышанного просто уши вянут, и лишь " в Америку, мы работали и в Лос-Анджелесе, в зале "Shrine Auditorium", где награждают "Оскаром"; мы работали и в нью-йоркском "Radiocity Music Hall", где награждают "Грэмми", даже в их декорациях один приезд работали, я видел, как снимается "Грэмми", видел, что там происходит — все это я видел, и как бы мы ни пыжились, как бы мы ни тужились, у нас не будет такой музыки, как в Америке. ЭТО ИХ МУЗЫКА!

Ты у меня спросишь: так почему же мы тогда ее крутим и подражаем ей?

Первая причина: мощнейшее техническое обеспечение и звучание этой музыки, и потом, обрати внимание: вся американская музыка весь также построена на южноафриканских мотивах. То есть законодатели моды — черные. Американская музыка основана на фольклоре.

Она питается корнями!

— Вы говорили про мощнейшую техническую базу американской музыки… О’К, но в Москве ведь тоже есть великолепные студии.

А музыки с собственным, оригинальным, звучанием мало! Думаю, дело тут не только в техническом обеспечении, но и в людях — самих артистах и их саундпродюсерах. Как, кстати, обстоит дело в Москве с "ушами"?

— В Москве благополучно с "ушами". Вот, кстати, недавно я записывал несколько песен в одной из московских студий — там пишутся Басков, Буйнов, масса звезд…

И я поразился даже не тому, как эта студия технически оснащена — я поразился их руководителю, звукорежиссеру. Это какие-то золотые уши!!! Он все слышит, все чувствует, он знает все новинки в этой области, он следит за ними, он практикуется, он пробует — вот это профессионал. Хотя, я думаю, не он один такой, наверное, в Москве несколько таких звукорежиссеров.

И они делают записи очень высокого класса. Причем, знаешь, с этой записью очень интересно получилось… руководитель студии был просто уверен, что из моих песен ничего путного не получится. И вот, когда мы все записали, он встал и говорит: "Знаете, у меня в жизни это первый такой случай, когда кажется, что из записи ничего не получится, а получается что-то очень стоящее". Дело все в том, что до меня у него в студии Дибров писался, я говорю: "Ну и как Дибров?" "Ну как: диктор телевидения читает свои песни, — отвечает он мне. — Но Дибров — заказчик: он платит деньги.

Хочет петь — пожалуйста. Хочет протолкнуть свой продукт — пожалуйста. Но когда я вас услышал!.." А получилось так, что я со второго-третьего раза спел все песни, они чуть-чуть подмонтировали их, подчистили — и все. То есть я за два дня с мастерингом, со всеми обработками записал ЧЕТЫРЕ песни!

Не буду называть тебе фамилии наших звезд, которые одну песню пишут за месяц.

— Я знаю их фамилии. И имена.

— И имена.

И от-чест-ва знаешь. Ха. Так что, одним словом, золотые "уши" в Москве есть. И у них будут учиться, им будут подражать, с ними будут конкурировать. Хотя, повторюсь, конкуренция эта будет лишь на внутреннем рынке, потому что там, на Западе, мы никому не нужны.

— А тогда, когда вы ездили с "Песней года" в Штаты, на концерты в основном приходили русские?

— Конечно. Только русские. Ну, помню, один пьяный американец в "Radiocity" пришел.

Высокий такой, длинноволосый, с серьгой, с голливудской внешностью, он сидел в первом ряду и все время почему-то вставал, пьяный совершенно, и кричал "Да здравствует Russia!!!" И кланялся. А мы все понимали, что он из бара соседнего пришел, купил билет за 1" как "эталон современной песни"?! Извините, с этим я согласиться не могу.

— А кто приглашает эти группы на фестиваль?

— Не я. Коллективы выбираются по письмам зрителей.

— ???

— Да.

— Вообще, это удивительный фестиваль…

Он же формирует моду на музыку, на самом деле!

— Он не формирует моду. Он прежде всего отражает состояние дел в России.

— Есть множество групп, которые не пробиваются на ваш фестиваль.

— Я не видел таких групп, ну не видел я их!

Все какие-то СЛИВКИ, пенки, ленки… Ну, это караул какой-то.

— А рок-музыканты? Как они могут попасть на фестиваль?

— Мне кажется, что они сами не хотят попасть на фестиваль.

Ведь у них своя каста, они оберегают свою внутреннюю жизнь, у них свои привычки, свои развлечения, наркотики и так далее. Как это? — "вонючая попса": так они нас называют. Они — высшая каста.

— Надеюсь, сейчас вы иронизируете.

— Немножечко, да. Потому что я тебе скажу: я ведь застал и расцвет популярной музыки. Я был очень маленький, но тем не менее я его застал. Тогда были мелодии и стихи, которые находились в глубочайшей взаимосвязи, рождая совершенно удивительные песни. Песни, написанные современными композиторами, песни, которые пели за столом…

А сейчас? Ну кто может себе представить, что за столом будут петь — даже молодежь от 12 до 15 — эти "ла-ла ла-ла-ла"?

— Мне кажется, если ваш фестиваль постоянно крутит такую музыку, как вы говорите, "по заявкам зрителей", то… значит, такая музыка нравится, ее хотят слушать, а вы делаете ее еще более популярной и — определяете музыкальный вкус зрителя.

— Я не могу сказать, что мы определяем вкус.

Вкус сейчас у нас определяют клубы, дискотеки и радио. Но не мы. Поверь мне.

Ведь на фестивале есть даже одно условие: туда попадают и те песни, которые имели успех в чартах FM-станций. То есть если ты входишь в десятку, то имеешь право попасть на "Песню года".

— А как вписываются в фестиваль группы и артисты из регионов: например, у вас был белорусский исполнитель Ка Слука.

— Да, был.

— Как легко он вошел в фестиваль?

— А никак. На фестивале такие исполнители не проходят. К сожалению. Это разовое выступление и все.

— Почему? У них песни хуже?

— Не знаю… Мне кажется, что такие артисты просто не раскручены, их не знают, а поскольку направления, в которых артисты работают, очень похожи — все же мечутся в клетке, — то побеждает более раскрученный. Если бы тот же Ка Слука пошатался по клубам, по нашим ночным дискотекам, может быть, он бы смог раскрутиться, а так — нет.

— То есть, чтобы белорусскому исполнителю раскрутиться в Москве, ему нужно там жить. Как ляписы". Кстати, а "ляписы" были на фестивале?"

— Нет. И не будут.

— Почему?

— Потому что "ляписы".

— Потому что их не заказывают зрители?

— Потому что "ляписы".

— Мне это ни о чем не говорит.

— Есть такое слово "ляпсус". А они — "ляписы".

— Неужели так непрофессионально?

— Ну, это все… это как… Есть вещи однодневные, есть двухдневные, трехдневные… Я даже скажу тебе крамольную вещь: Коля Басков тоже на один день. Даже меньше. Год прошел, его раскрутили, с него сняли пенки.

И Коля Басков — уже все. Ведь он и не оперный певец, так как очень слаб для оперного певца; и как попса он плох — слишком оперный для попсы. И с мозгами плохо — ну что ж теперь сделаешь? Пойми: это одноразовый использованный презерватив. Который использовали и выбросили.

И все. Его больше нет.

— Ну, с Басковым все понятно, но "ляписы"?!! Значит, и они у вас появиться не могут.

— Да. Это одноразово все.

— Итак, попасть на фестиваль можно не только с талантом, но и со связями, с раскруткой, с продюсером…

— Да, к сожалению, да.

— Что бы вы хотели изменить в фестивале?

— Нам бы хотелось, чтобы в нем было настоящих песен больше. Ведь этот фестиваль единственный, который затрагивает интересы практически всех социальных групп населения. У нас звучат разные песни, и поют — обрати внимание — абсолютно все: и Кобзон, и Лещенко, и Толкунова, и Аллегрова, и Долина, и… ну все-все-все.

Все считают, что если ты в этом году не попал на фестиваль, то следующий год у тебя вырван из жизни. Вот так.

Катерина НЕВИНСКАЯ

Источник: Музыкальная газета