Евгения Образцова
«Меня пугают вещи, которые кажутся простыми» Беседовал Борис ТАРАСОВ С нового сезона в штате московского Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко появилась новая должность – приглашенная прима-балерина. Ею стала ведущая балерина Мариинского театра Евгения Образцова. Эта хрупкая, нежная и одновременно очень сильная девушка с обезоруживающей улыбкой и совершенной техникой уже покорила москвичей.
Она успела появиться здесь и в классических балетах, и в последней нашумевшей новинке – «Балетах Иржи Килиана». – Как получилось, что вы – ведущая питерская балерина вдруг стали приглашенной звездой московского театра?
– Это идея Сергея Юрьевича Филина, его предложение. В январе он был на гала в честь Улановой, где я танцевала первый акт «Ромео», и после этого последовало приглашение. Он сразу сказал: «Когда ты в Москве?» Я так абстрактно назначила дату: «Давайте 8 марта. Там что у вас?
Ну, давайте «Па де катр» я станцую с «Шопенианой». Потом я станцевала «Жизель», а когда узнала, что будет Килиан, то сразу изъявила желание быть в Москве и участвовать.
– Это как раз мой следующий вопрос. Вы – прима-балерина, классическая балерина. А спектакли Килиана – они командные, не на солистов.
Почему вам стало это интересно?
– Это же Килиан! Он единственный хореограф на сегодняшний день, который мне интересен.
– А вы никогда не хотели станцевать, скажем, Ноймайера, Эка, Уилдона?
– Уилдон – еще ничего. Эк – не мое…
– Это, наверное, возраст еще не пришел… Он сейчас ставит для более старшего поколения артистов.
– Ну, как сказать, не то чтобы старшего поколения, а понимаете в чем дело… Вот, например, Ноймайер. У него есть очень интересные спектакли: «Дама с камелиями» и «Spring and Fall». Но в большинстве случаев я, например, не вижу разнообразия в хореографии, какого-то интересного, его личного языка танца. В принципе набор движений, который часто используют и другие хореографы.
Это такой микст хороших, замечательных движений. Другое дело, что он берет драматизмом: если балет идет действительно на высоком уровне и артисты его исполняют так, как он задумал, так как он хочет, то получается интересно. Потому что он берет очень серьезные темы, на мой взгляд, в балете невоплотимые, такие как «Чайка»…
– Но за счет режиссуры и крепкого сценария…
– Да, да, да, за счет режиссуры. А Килиан – именно хореограф. И когда я узнала, что здесь будет Килиан, да еще и «Маленькая смерть», мне было все равно, в каком я буду составе.
Но у меня была мечта танцевать первый из последних трех дуэтов, и я его станцевала. Дальше у меня такие планы есть – станцевать все три дуэта вместе. Уже в концертном варианте.
Как это делает Орели Дюпон и Мануэль Легри, как это делает Болле со своей партнершей.
– В концертном варианте? Вы готовите собственную программу?
– Нет, в любом концерте. Мне кажется, это очень интересно. В России Килиан вообще не исполняется практически.
Впервые в этой компании поставлен, хотя балету двадцать лет. И меня совершенно не смущает, что это командный балет. Мне нравится, что мы так сплоченно и интересно работали с труппой.
– Вам было интересно?
– Очень интересно.
– Кто-то говорил, что это очень жесткие репетиции были.
– Мне кажется, что это оттого, что эта компания не так много танцевала современных балетов. И им просто давали направление…
– То есть только начали осваивать современный танец.
– Да, можно и так сказать. Поэтому людям не нужно пудрить мозги, а просто объяснить, что к чему. Достаточно для первого раза просто чисто и правильно исполнить это… Я прекрасно поняла язык хореографии, а дальше уже было мое творческое «домашнее задание» – как я это все воплощу в жизнь.
Я, честно говоря, думала, что все будет хуже.
– Почему?
– Меня пугают вещи, которые на первый взгляд кажутся простыми: сразу останавливает мысль, что если это выглядит просто, то должно быть очень сложно в исполнении. И когда я танцевала, даже на репетиции, думала – как все удивительно легко выходит. А не будет ли это проблемой потом? Не станет ли вдруг сложно, потому что я начну задумываться об этой легкости?
Но это уже некий психоз, связанный с премьерой. Так что удовольствия я получила гораздо больше на сцене, чем когда мы репетировали.
– А так всегда у вас происходит? На сцене вы получаете удовольствие больше, чем в зале?
– Смотря какой спектакль танцую. Иногда бывает вроде все идет, а настроения нет. Еще бывает: когда я очень устала, в голове совершенно другие мысли – не о том, что я танцую. Как-то мозг сам переключается.
А когда я балет готовлю в хорошем состоянии, с энергией, с силами, с хорошим физическим накалом, то эти мысли отступают.
– Вы сказали про три дуэта Килиана в концертах. А с кем? У вас же нет постоянного партнера?
– А его и не существует.
– Ведь чтобы танцевать Килиана, нужен какой-то особенный человек.
– Без вариантов – Семен Чудин. Это мой партнер на сегодняшний день самый-самый! Мы с ним немного, конечно, еще станцевали: буквально два месяца притираемся друг к другу, этого очень мало для того, чтобы сказать, что мы дуэт.
Мы станцевали за это время «Па де де Обера», «Па де де Чайковского», «Жизель» дважды.
– Вам повезло – вы работаете с разными балетмейстерами, на вас ставят спектакли. Что вам интереснее сейчас танцевать?
– Моя хореография – это хореография МакМилланна и Ролана Пети. Что бы из его балетов не было поставлено, я всегда и везде хотела бы принимать в этом участие. Это единственный на сегодняшний день живой гений – мое мнение. Я очень хочу танцевать «Манон» и «Ромео и Джульетту» МакМилланна: ищу варианты, поскольку могу ездить, думаю, скоро моя мечта где-нибудь осуществится.
А вот хореография Пети – это сложнее, надо искать места, надо искать возможности встречи с ним. Для меня бы было значимым событием в жизни, если бы я когда-нибудь станцевала его Кармен: это единственная Кармен, которую бы я хотела станцевать.
– А классика?
– А это разве не классика?
– Ну, скорее неоклассика. Я имею в виду такую старую, добрую классику – она вам все еще интересна?
– Конечно. Большинство балерин начинают и заканчивают свою карьеру классическими спектаклями. Все равно база какая-то должна быть. Здесь, в Москве, я репетирую с Маргаритой Сергеевной Дроздовой, и она изо дня в день повторяет фразу: «Классика – вот что главное!
Вот что должно держать вас в форме, вот ради чего вы учились. А все это современное, это так, для удовольствия». Отчасти она права. Но просто сейчас пришло такое время, что как-то закрепоститься в этих рамках классических – это уже не оригинально.
Нужно и то, и другое.