И оркестр звучит…
В прошлом сезоне Симфонический оркестр Москвы «Русская филармония» отметил свое 10-летие, возраст еще совсем юный, но, с точки зрения достигнутых за декаду лет творческих результатов, эта веха в жизни коллектива, конечно же, весьма значительна. Нынешний сезон оркестра, стартовал, казалось бы, как обычно. Он открылся в начале октября концертом, программу которого составили никогда не теряющие своей эстетической актуальности произведения Дебюсси, Рахманинова, Стравинского и Равеля. Но необычным в нем было то, что место за дирижерским пультом Дмитрий Юровский занял уже не как приглашенный дирижер названного коллектива, а в качестве его художественного руководителя и главного дирижера. Еще в прошлом сезоне, в котором маэстро впервые продирижировал «Русской филармонией», стало абсолютно очевидно, что его приход в оркестр дал звучанию последнего невероятно много.
Помню, мне c огромным удовольствием довелось рецензировать весенний концерт Дмитрия Юровского, состоявшийся в марте: в его программу вошли тогда «Александр Невский» Прокофьева и Четвертая симфония Чайковского. В тот момент, еще не зная о предстоящем назначении маэстро, я просто четко осознал для себя одну простую истину: этот дирижер способен сделать для оркестра то, что до него не вполне удалось его предшественникам, и это нечто важное как раз и обусловлено сочетанием в музыканте русских генетических корней и западноевропейской дирижерской «куртуазности» в отношении как стилистической культуры интерпретации, так и весьма располагающей требовательности к красоте самогo оркестрового звука.
К сожалению, из-за весьма плотного собственного графика музыкальных мероприятий, открытие нынешнего сезона с Дмитрием Юровским так и «не вписалось» в рамки моего охвата. Зато в декабре я смог посетить целых два его концерта.
Обоими он дирижировал на сцене Светлановского зала Дома музыки, который, как известно, является основной репетиционной и концертной базой этого коллектива. Первый концерт (8 декабря) планировался как концерт симфонической музыки с участием солиста-инструменталиста, второй (12 декабря) – как оперный галa-вечер. В первом случае, в силу форс-мажорных обстоятельств, всё пошло не так как было задумано: вместо заявленной американской скрипачки Эстер Ю (Esther Yoo), не выступившей по причине внезапно полученной травмы, в этом концерте приняли участие сразу два скрипача – Максим Венгеров и Илья Грингольц! Это сейчас мы можем сказать, что в преддверии католического Рождества возможны всякие чудеса, но тогда до этого момента было совсем уж далеко, а чудо всё равно состоялось… И что-то настойчиво мне подсказывает, что подобное чудо вряд ли могло произойти в любой другой стране – только в России!
Информация о замене солистки и участии в концерте Максима Венгерова появилась на сайте Дома музыки в последний момент. Многие столичные меломаны об этом просто не знали. А между тем, интрига этой «замены» была еще и в том, что музыкант сравнительно недавно снова взял в руки скрипку, которую ему пришлось оставить в свое время из-за травмы. И он сполна доказал, что и теперь находится в великолепной исполнительской форме, покорив уже заметно «повзрослевшим» академизмом и, несомненно, придав своим музыкальным высказываниям ауру какой-то удивительно вдумчивой философичности.
После стилистически выверенной дирижерской интерпретации увертюры к опере «Геновева» Шумана настал черед солистов. Максим Венгеров солировал в Четвертом скрипичном концерте ре мажор Моцарта, затем в сопровождении оркестра исполнил «Цыганку» Равеля. Но если появление в концерте Максима Венгерова было хоть как-то анонсировано, то выход на сцену Ильи Грингольца стал сюрпризом во всех отношениях неожиданным. Еще бoльшим сюрпризом явилось последовавшее затем исполнение ими Двойного скрипичного концерта ре минор Баха.
И всё это прозвучало в первом отделении! Равель в окружении Моцарта и Баха… Это было так экзотично, но при этом так прекрасно! И сей скрипичный дуэт в единении с дирижером образовал то самое «мощное трио», которое во взаимодействии с оркестром сразу настроило публику на волну властного медитативного погружения в волшебный мир баховских музыкальных гармоний. Но и трактовка Седьмой симфонии ля мажор Бетховена во втором отделении была хороша!
Удалась она и с точки зрения постижения внутренней органики этого опуса, и с точки зрения темпов, и с точки зрения нюансов музыкально-психологического наполнения, и с точки зрения удивительной сбалансированности и выстроенности всего оркестрового здания. Публику просто так не завоюешь: на этот же раз прием был таким восторженно активным, что последняя часть симфонии была даже сыграна на бис. Браво, «Русская филармония»! Браво, маэстро-дирижер!
О другом вечере, состоявшемся 12 декабря, скажу всего несколько слов, ибо чисто симфонические впечатления от только что обсуждавшегося концерта просто затмили оперные. И дело здесь, на мой взгляд, не столько в оркестре или дирижере, сколько в главном фигуранте события Паате Бурчуладзе, ибо речь идет именно о его оркестровом рецитале. Вклад этого певца в мировую сокровищницу басового исполнительства, конечно же, велик, и отрицать это невозможно, но, увы, певец давно уже не демонстрирует той безупречности своей вокальной формы, которая была присуща ему на пике расцвета.
Еще на юбилейном вечере в Большом театре в июне – а это ведь было восемь с половиной лет назад! – со всей очевидностью стало ясно, что пик певческой формы исполнителя остался в прошлом. На этот раз четыре номера коронного вердиевского репертуара Бурчуладзе (ария Аттилы из одноименной оперы, ария Сильвы из «Эрнани», ария Банко из «Макбета» и ария Филиппа из «Дона Карлоса») стали невероятно тяжелым испытанием и для самого певца, и для слушателей, особенно в кабалетных эпизодах. Мы внимали лишь «наждачно-зычному», причем, очень точечному, не опирающемуся на широкую базу звучанию – и при этом никакой тебе кантилены!
Во втором отделении певец решил «прогнать за полчаса» под оркестр в сопровождении хора (Хор Большого театра России) практически всю главную партию из «Бориса Годунова» Мусоргского (в оркестровке Римского-Корсакова), а именно: сцену коронации, монолог Бориса, сцену с курантами и сцену смерти Бориса. Подобное певец проделывал и ранее, но, надо сказать, что и во времена оные эта его затея, в силу очень уж специфичной манеры интонационного посыла исполнителя применительно именно к русскому репертуару, всегда вызывала весьма скептический настрой. На сей же раз проблем, ожидаемо, лишь прибавилось.
А исполнение на бис куплетов Мефистофеля из оперы «Фауст» Гуно, на мой взгляд, было совершенно напрасным, ибо это лишь только усугубило общую непростую ситуацию. Понятно, что спеть драматически насыщенные куски из «Бориса» нон-стоп – невероятно сложно в принципе, но понятно также и то, что фиаско с куплетами Мефистофеля было обусловлено не только этим…
Предвижу закономерный вопрос, зачем же я пошел тогда на этот концерт, если ситуация с ним была абсолютно предсказуема? Да хотя бы потому, что мне было очень интересно услышать оркестр «Русская филармония» в оперном репертуаре.
И то, что я услышал, в том числе и увертюры к операм Верди «Сила судьбы» и «Луиза Миллер», пока заставляет сделать вывод, что с этим коллективом Дмитрий Юровский гораздо основательнее поработал именно с точки зрения чистого симфонического репертуара. Оперная специфика, пусть даже и в условиях концертного зала, специфика, в подлинно органичном ощущении которой Дмитрий Юровский, несомненно, является профессионалом высочайшего класса, принадлежит совсем иной галактике музыкальной вселенной, поэтому всесторонне освоение ее оркестрантами на подлинно европейском уровне как раз и представляется задачей, которая может стать актуальной на ближайшую перспективу…