Импровизаторы любовной песни

"Дон Жуан. Версия" в театре имени Моссовета Ирина АЛПАТОВА   На сцене «Под крышей» театра имени Моссовета продолжается молодежный проект, представляющий публике новые имена столичной режиссуры. Первой ласточкой стал спектакль «Циники» по роману Анатолия Мариенгофа в постановке Сергея Аронина.

Теперь еще один недавний выпускник ГИТИСа (курс Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова) Андрей Шляпин представил постановку «Дон Жуан. Версия», в соавторстве с художницей-однокурсницей Александрой Дашевской.

Андрей Шляпин здесь выступает в качестве экспериментатора и аналитика. Причем эксперименты большей частью ведутся не в области сценической формы, но с классическими текстами Пушкина, Мольера, Гофмана и прочих авторов, запечатлевших такие разные образы знаменитого литературного героя. Фрагменты этих текстов причудливо монтируются, представляя нам поочередно трех Дон Жуанов: юного (Антон Аносов), молодого (Рустам Ахмадеев) и зрелого (неожиданное явление на моссоветовской сцене харизматичного Виталия Кищенко).

Но режиссера, несмотря на молодость, больше интересует, кажется, не «истина страстей и правдоподобие чувствований», сколько едва ли не математический анализ подобного человеческого типа. «Алгебра» подчас теснит «гармонию» со сценических подмостков, что не всегда ладно вписывается в историю великого любовника. Страсти отданы моцартовскому оперному варианту, фрагмент из которого в финале наблюдают на экране три наших героя, снисходительно улыбаясь и аплодируя…

Что же до формы и общей атмосферы действия, то все это внятно отсылает нас к еще актуальным для режиссера и художника студенческим временам. Минимализм оформления (никаких тебе декораций – экран, стулья, чемоданы) синтезирован с богатством костюмов и «реквизита»: античные и карнавальные маски, белые ленточки и алые, в кровь «играющие» пятна, черное чучело быка, массивные ступни статуи Командора, пушкинская Лаура в гробу, педантично «расчленяемый» кукольный слуга Гусман… Здесь есть элементы акробатики и эквилибристики, живой оркестрик на сцене, кино и графические титры, этюды и эскизы, юное актерское поколение и мэтр Анатолий Адоскин в роли отца Дон Жуана…
Ну а зрителям, покидающим театр, самим предстоит разобраться с темой «донжуанства» в собственной реальной жизни. Варианты развития событий они уже видели…

Накануне премьеры режиссер Андрей Шляпин и художник Александра Дашевская рассказали обозревателю «Театрала» о своем отношении к хрестоматийному герою и о том, как не хочется обрывать прочно установившиеся связи с «братьями по крови», однокашниками по учебе в ГИТИСе.

– Андрей, выпускники вашего курса активно включаются в работу профессиональных театров не только Москвы, но и многих российских регионов. В чем секрет успеха?
– Сама идея нашего курса Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова была уникальной: до этого режиссеры, актеры и художники совместно не занимались. Мы же, зачастую в спорах, существовали все вместе, и это нам очень многое дало. Молодые режиссеры, выходящие в свободное плавание, не раз сталкиваются с проблемой: как научиться находить общий язык с художником?

Мы же изначально многое поняли. С Александрой Дашевской мы сотрудничаем еще с гитисовских времен. Мне кажется, это правильно, когда ты находишь своего художника, пытаешься выработать с ним общий язык.

Это дает определенные плюсы.

– Ну а с актерами этот общий язык удалось найти?
– Думаю, да. Эта постановка планировалась как экспериментальная. Я изначально не прорабатывал: этот исполнитель выйдет справа, а тот уйдет налево… Мы вместе с актерами тоже искали интонацию того языка сценического, на котором будем разговаривать в спектакле.

Мне кажется, они на это охотно откликнулись: мы плодотворно сотрудничали, это было именно сотворчество, чего в принципе и хотелось.

– Вы имеете отношение к Самому Доброму Театру, идея которого была предложена вашим однокурсником Сергеем Анониным?
– О самой идее, конечно, лучше спрашивать у Сергея, как инициатора и создателя этого театра. Я буду сотрудничать с ним в каких-то проектах. Но главное я вижу в жажде совместного творчества, нежелании терять отголоски прекрасных студенческих лет.

Это ведь здорово, когда на проект собираются люди, которым интересно общаться и вместе работать.

– Молодые режиссеры зачастую предпочитают работать с драматургами-ровесниками и единомышленниками. Вы же выбрали классические сюжеты. Почему?
– Да, действительно, многие яркие театральные прорывы случались в тандеме молодого драматурга и режиссера: начиная от «Пластилина» Кирилла Серебренникова и Василия Сигарева в Центре драматургии и режиссуры, до недавней премьеры спектакля «Любовь людей» Никиты Кобелева и Дмитрия Богославского в театре имени Маяковского. Что же до нашего конкретного случая, то ведь бывает так, что сам материал «выбирает» режиссера. Нас с Александрой заинтересовала тема Дон Жуана как некоего архетипа, которых, кстати, не так уж и много в мире существует.

– Почему вы не остановились на определенной литературной версии, которых немало, а сделали некий «дайджест»?
– Мы хотели не просто рассказать историю Дон Жуана, но спровоцировать людей, которые к нам придут, на размышления об этом герое. Когда мы произносим, например, имя Гамлета, то, несмотря на множество интерпретаций, в голове сразу возникает именно шекспировская версия. Если это Дон Кихот – то, естественно, Сервантес. А вот кто такой Дон Жуан, Дон Хуан, Дон Гуан, понять, мне кажется, в принципе невозможно.

И столько версий, начиная от первой, принадлежащей Тирсо де Молине и заканчивая авторами наших дней! Образы этого героя подчас разделяет огромнейшая пропасть, встречаются подчас диаметрально противоположные характеры.

– Дон Жуан для вас – это герой или антигерой?
– Мне кажется, он прежде всего просто Герой. А со знаком «плюс» или «минус», это уже каждый определяет для себя сам. Получилось или нет, будет судить зритель, но мы в первую очередь пытались не навязывать ему своего мнения.

– Для вас этот образ современен или историчен?
– Конечно, современен. Мы и пытались ответить на вопрос: кем он сегодня является для нас? Нам захотелось образно поразмышлять на эту тему. И, может быть, дать толчок другим для дальнейших осмыслений. В современном человеке так много намешано, он одновременно может быть и героем, и его антиподом.

Я все чаще ощущаю наплыв новоприобретенного цинизма, которого, вероятно раньше не было в таких пропорциях. Дон Жуан современен, но не идеален. Как и любой человек, впрочем…