Исход эпохи стабильности

Драматический театр имени Станиславского находится в самом центре Москвы, на Тверской, в очень удобном месте. Казалось бы — на самом виду, но если про другие, соседние, театры все более-менее понятно: все знают Ленком, ТЮЗ, театр Сатиры или Моссовета, знают актеров, режиссеров, историю, знаменитые спектакли, то театр Станиславского — место совершенно загадочное.

Контекст

• Театр. Проверка на стойкость
• «В России слишком любят театр»
• В спектакле Кирилла Серебренникова ищут педофилию

 

С семидесятых годов театр перманентно находится в глубоком кризисе. Время от времени в этот театр приходит команда новых людей с планами что-то сделать интересное, но очень скоро реформаторы исчезают, а в театре опять воцаряется тишина.

Однажды, много лет назад, театр возглавил режиссер и педагог Алексей Дмитриевич Попов, который пришел туда со своими учениками: Борисом Морозовым, Иосифом Райхельгаузом и Анатолием Васильевым.

Последний поставил там два замечательных спектакля: «Взрослую дочь молодого человека» и «Вассу Железнову», оба вошли в театральную историю. И что же? Театру не понравилось, Попов ушел, команда рассыпалась. Ученики нашли себе занятие: Васильев и Райхельгауз создали свои театры.

Морозов возглавил Театр Армии, а труппа театра Станиславского ожидала других волхвов. Дождалась. Появился Владимир Мирзоев, и его спектакли с Максимом Сухановым в главных ролях собирали публику, о них писали критики, но… Ну да, в общем, и Мирзоев театр оставил, проработав главным режиссером чуть больше года.

Я не могу сейчас вспомнить всех.

Последним могу назвать Александра Галибина, тоже весьма ретиво взявшегося за реформирование и обновление театра, но со скандалом из него бежавшего. При этом каждый из варягов был и до и после чем-то знаменит, славен, спектакли были заметные, но театр, труппу все что-то не устраивало. Все им казалось чужим.

Впрочем, один удачный спектакль в театре Станиславского оказался действительно родным. Это «Мужской род, единственное число», поставленный тогдашним главным режиссером Семеном Спиваком в 1996 году и до сих пор сохраняющийся в репертуаре.

Французская  комедия  пришлась совершенно по сердцу и публике, и актерам. До сих пор, изрядно постарев, спектакль хорошо продается, и хотя отзывы на него весьма разнообразны и собственно восторгов он давно не вызывает, шутки и интрига по-прежнему пользуются спросом. В главной роли — Владимир Коренев, известный всему населению бывшего Советского Союза как человек-амфибия, красавец и народный артист, в 1961 году пришедший в театр Станиславского и до сих пор его украшающий.

И в последнее время один из главных борцов за традиционные ценности, духовные скрепы, репертуарный театр и все хорошее против всего плохого, за ним следует часть труппы.  Впрочем, куда следует, тоже не слишком понятно.

Проблема в том, что искрометная французская комедия, которая могла бы, в конце концов, положить начало театру бульваров, буржуазному развлекательному и легкому зрелищу, так и осталась единственной в своем мужском роде. Никакой определенной линии в репертуаре за двадцать лет так и не появилось.

Бывший худрук театра Валерий Белякович жаловался, что его травят, наводят порчу, выкалывают глаза на его портретах

Последний худрук, пытавшийся вывести театр на широкую дорогу успеха — Валерий Белякович, тоже не пришелся ко двору.

Он сам жаловался, что его травят, наводят порчу, выкалывают глаза на его портретах. Создавший модный в свое время Театр на Юго-Западе, Белякович, возглавив театр Станиславского два года назад, попытался внедрить туда своих актеров, но встретил отпор, премьеры, им  поставленные, не стали событиями. В этом июле контракт его закончился. И департамент культуры предпочел его не продлевать.

Более того, наученный горьким опытом смены худрука и директора в театре Гоголя, после которой команду Капкова обвиняли в ненависти ко всему важному и культурному, департамент решил провести творческий конкурс на основе  заявок от тех, кто хотел бы попробовать себя на столь славном поприще.

Заявки должны были обсуждать эксперты.

Однако дело оказалось не слишком простым. И заявки составлять нужен опыт, и экспертизу проводить, и соревноваться, и проигрывать… В общем, похоже, департамент культуры города Москвы снова на передовой.

Теперь его обвиняют в разрушении театра Станиславского в целом и судьбы Валерия Беляковича в частности. Ну и в подкопе под русскую культуру само собой.

А все дело в том, что неосторожный департамент объявил, что конкурс выиграл проект Бориса Юхананова и Марины Андрейкиной, которые предложили — что?

Правильно. Создать на основе театра Станиславского современное культурное пространство, где можно было бы не только спектакли играть, но и кино показывать, и концерты устраивать, и лекции, и мастер-классы, и для постановки приглашать модных европейских режиссеров, в общем, примерно все то, что пытается сделать и Театр Наций, и  «Гоголь-центр», и театр «Практика»… С одним отличием — во главе театра Станиславского встает Борис Юхананов.

Кирилл Серебренников  всех раздражает, как красная тряпка быка, но на его спектакли Художественный театр легко продает билеты

И это, конечно, делает позицию московских властей суперрадикальной. Кирилл Серебренников всех раздражает, как красная тряпка быка, но он стабильно работающий режиссер, с опытом нормально функционирующего репертуарного театра, ставящий спектакли, на которые Художественный театр легко продает билеты.

Что же касается Бориса Юхананова, то весь его опыт проходил до сих пор в зоне маргинальной — экспериментального театра и кино. Ученик Анатолия Эфроса и Анатолия Васильева, он всю жизнь разрабатывает свою театральную философию, где место традиционного спектакля  занимают то «новомистериальный эволюционный проект», то «монтажное обращение с материалом матрицы», то затевает «сближение мистерии с перформансом, то поиск «новых мифологем  на стыке аттракциона и ритуала»…

Борис Юхананов, бесспорно, обладает харизмой лидера, за ним охотно следует молодежь, которую завораживает его увлечение  исследованием театральности, игры, сакрального и мифологического.

Он занимается обучением студентов в своих «Мастерских индивидуальной режиссуры», объявляя  «одним из ключевых принципов»  «снятие противоречий между искусством академическим и современным, «мейнстримным» и «артхаусным», коммерческим и независимым».  Звучит это завораживающе, но никаких примеров подобного синтеза в своем творчестве он пока не демонстрировал, оставаясь на стороне экспериментального и лабораторного. Впрочем, он был и продюсером телевизионного канала ТНТ, среди руководителей и идеологов которого есть и его ученики.

Почему именно Юхананова выбрали в департаменте культуры? На самом деле ответ скорее всего звучал бы не вполне обнадеживающе: а, собственно, из кого выбирать?

На конкурс было представлено несколько проектов, но выбирали, понятно, не столько концепции, сколько их авторов. Среди тех, кто претендовал на «заклятое место», Юхананов показался наиболее креативным, ярким, способным к консолидации сил. Кажется, что долгое существование  московских театров в условиях стабильности и стагнации извело всех способных к работе на больших сценах и в больших коллективах лидеров.

Собственно, среди молодых и способных режиссеров уже нет и желания брать на себя ответственность за эти неповоротливые и  зарегламентированные организации, в которые превратился репертуарный театр. 

Так что пока часть театрального сообщества озабочена сохранением самого института репертуарного театра, те, кто реально занимается его судьбой, обнаруживают практически истощенный культурный слой, восстановлением и обогащением которого никто не занимался по-настоящему именно с тех самых 70-х, когда впервые обнаружился кризис в театре имени Станиславского.