Из Сибири – о вечности
Спектакли из Красноярска и Новосибирска на «Золотой Маске» Ирина АЛПАТОВА На этот раз в конкурсную драматическую программу фестиваля «Золотая Маска» попали два сибирских спектакля: «Путешествие Алисы в Швейцарию» Олега Рыбкина Красноярского драматического театра имени Пушкина и «Август. Графство Осейдж» Марата Гацалова Новосибирского театра «Глобус». Еще три спектакля из тех же Красноярска и Новосибирска участвовали в офф-программе.
Главный режиссер Красноярской драмы Олег Рыбкин представил «Путешествие Алисы в Швейцарию» по пьесе современного драматурга Лукаса Берфуса, с которой столичные зрители уже знакомы по спектаклю Центра драматургии и режиссуры. Сама тема – некомфортная, острая, больная. Причем речь идет не столько об эвтаназии как таковой, ее технологии и этических аспектах, сколько о вечной проблеме человеческого выбора, актуальной даже в последние дни жизни, о мании власти над себе подобными и о прочих вечных и в общем-то неразрешимых проблемах.
Соглашаясь с названием пьесы Берфуса, где имя Алисы, неизлечимо больной молодой женщины, решившейся на эвтаназию, провоцирует на то, чтобы сделать ее главной героиней, Рыбкин отнюдь не идет по этому пути. В его спектакле, совсем по-чеховски, равны все. Те, кто собирается умереть, и те, кто готов этому помочь, а также некие «наблюдатели», переходящие впоследствии в категорию действующих.
Режиссер, пожалуй, все-таки особо выделяет врача Густава Штрома – Виктора Лосьянова, с его потугами стать на путь вершителя человеческих судеб, формулирующего новые моральные директивы. Впрочем, Рыбкин решительно выводит действие из плоскости российских «переживаний» в формат сдержанного рассказа, почти читки, но с хорошо освоенными ролями. Да и никакого действия в привычном нам понимании здесь тоже нет.
Только смена внутренних состояний, порой лишь обозначаемых, но не отыгрываемых всерьез.
Две скамьи и три экрана (сценография Игоря Капитанова, видео Владимира Пушкарева) – вот и все, но этого достаточно. Причем даже титры, кажется, включены в действие: они не только обозначают суть играемого эпизода, но и пытаются передать его эмоциональную составляющую. Слово «прощание» вдруг стремительно уменьшается в размерах, медленно исчезают буквы из фразы «Алиса умирает»… Экраны же не просто транслируют происходящее, но способны, например, подчеркнуть одномоментность действия. Лицо Лотты – Людмилы Михненковой, матери Алисы, в сцене смерти дочери, уехавшей в далекую Швейцарию, поданное крупным планом, может добавить спектаклю многое из «непроговоренного».
Крупные планы актерских лиц, вынесение лица доктора Штрома на отдельную проекцию в момент диалога с очередным больным – все это совсем не иллюстрации и не использование модных технологических приемов, но подчас вещи абсолютно смысловые, помогающие если не понять и принять, то хотя бы получше разобраться в происходящем.
Режиссер и от самих актеров не требует особых эмоций. Существование их персонажей уже погружено в некий «переходный период» между реальной, чувственной жизнью и тем неизвестным, что будет после. Передать это состояние прекрасно удается Дюдмиле Михненковой — Лотте и особенно Валерию Дьяконову — Джону, еще одному пациенту, отчаянно-сдержанно пытающемуся подольше удержаться на этой грани. Ну и, конечно, Наталье Горячевой – самой Алисе (актриса участвует в конкурсе на лучшую женскую роль), с ее объемом переживаний, которые нужно суметь ввести в это почти бесстрастное русло, безошибочно намеченное режиссером.
И именно эта отрешенная сдержанность, в которой все равно явно угадываются еще не остывшие обиды и даже некие надежды, конечно же, цепляет зрителя более всего.
Спектакль Марата Гацалова «Август. Графство Осэйдж» в «Глобусе» столичным зрителям еще предстоит увидеть. Но автору данных строк уже посчастливилось – на фестивале «Новосибирский транзит», где эта постановка была признана лучшим спектаклем малой формы.
Поэтому и здесь, на «Золотой Маске» «Август» вполне способен стать одним из главных фаворитов в борьбе за победу. Здесь стоит отметить именно синтез всех составляющих современного спектакля – режиссуру, актерский ансамбль, уникальность оформления, гармонию света и звука.
Не слишком выдающуюся пьесу Трейси Лейтса режиссер Марат Гацалов заставил звучать почти как о’ниловскую драму – корневую, глубокую, непрерывную, психологически действенную. Совсем не отрицая приемов классического психологического театра, он вписал их в современные театральные технологии, ушел от сцены-коробки, впустил зрителей словно бы внутрь спектакля, уберег актеров от форсирования интонаций и бенефисных монологов, грамотно поработал со светом (с помощью сценографа Алексея Лобанова и художника по свету Елены Алексеевой). В результате получился глубокий, насыщенный и подробный жизненный пласт, «копать» который было подлинным зрительским удовольствием.