Как они спелись
Граф Толстой, премьер Столыпин и тетка Федосья в спектакле Владимира Мирзоева Екатерина ВАСЕНИНА «Толстой-Столыпин. Частная переписка» в «Театре.doc» – общая удача всех участников, возвышающаяся над неутихающим триумфом «Театра.doc» и в целом очень удачном для этого документального театра сезоне. Основатель театра, драматург Ольга Михайлова написала для Пензенского драматического театра пьесу о двух важнейших нравственных авторитетах России до 1917 года.
Режиссер Владимир Мирзоев, ярко заявивший себя в российском протестном движении последнего времени, но не утративший вкуса к сложной театральной игре и склонности к суфизму, счел эту пьесу подходящим материалом для политической и этической полемики в театральном пространстве. Составив большую часть своей театральной славы на спектаклях с сильным эзотерическим вкусом, который так мощно и иронически воплощал Максим Суханов, даже без ярких на грани безумия костюмов Аллы Коженковой, Мирзоев и в аскетическом на пространстве подвального блэкбокса рождает любимую пластическую реплику, выдавая Столыпину в исполнении Армана Хачатряна, внешне вполне рифмующемуся с Сухановым, черную юбку и движения в жанре суфийского зикра-кружения вокруг стержневых тем спектакля: как жить России и ее народам, вопросы земли и воли, где границы участия государства в жизни частного человека.
Когда Ольга Лапшина начинает спектакль мощным народным пением, становится интуитивно понятно, кто тут главный, кто герой переписки моральных авторитетов: да вот как раз тетка Федосья, служанка адвоката Яншина, житейская, хитроватая, терпеливая. Федосья долгожданная рифма к блаженной Дусе из «Семеро святых из деревни Брюхо» Мирзоева (2003, театр имени Станилавского), одной из любимых ролей актрисы. Роль ее, нарочно построенная на фразе «Кушать подано», куда как велика: без ее сиротских сушек на школьном пластиковом подносе все в России давно протянули бы ножки. Именно она обеспечивает саму возможность рассуждать и философствовать о судьбах России, хоть в йогических позах (таков тут физически комичный и очень темпераментный Лев Толстой Захара Хунгуреева), хоть в бинтах (у Петра Столыпина перебинтованы ступни).
Кто-то должен работать, пока величайшие умы раскручивают маховик нравственных силлогизмов. Работать – и не идти на с вилами на своих барствующих подопечных. Жалеть их, коли хотите.
Федосья – из пристроившихся и притерпевшихся: ей хоть и не нравится, как идут дела у ее хозяина – Яншин защищает простых людей, дохода от них мало, что ни день она стращает адвоката переходом на более хлебное место, но склонна терпеть свою долю. Ее сверхзадача – показать народ в фазе терпения, долготерпения. Другое дело Марья Крюкова, двигатель сюжета: красавица, хозяйка большого, основательного крестьянского двора, убивает своего свекра, сознается и с нетерпением ждет казни.
Не каторги, не помилования, именно казни. Адвокат (честная, дотошная работа Евгения Буслакова) влюблен в подсудимую, которая манит его красотой и непостижимостью мотивов. Он верит в невиновность женщины и не чувствует в ней человека, перешедшего границу терпения: убийца своего мучителя (Марью Крюкову замечательно, размашисто и отчаянно играет Анна Осипова) жила замужем хорошо, сыто, богато, спокойно. Внешне все было прекрасно. Подробности поговорки «в каждой избушке свои погремушки» раскрываются ближе к финалу, и эти подробности отвращают адвоката от подзащитной. Вроде бы не понимая зачем, он разрешает ей взять с собой в камеру кожаный ремешок, подарок мужа.
Он разрешает ей это не в последнюю очередь потому, что она не соответствовала его фантазии о прекрасной невинной крестьянке. Идеализм его отвратителен.
Инфантильность адвоката, упорно бившегося за жизнь выдуманной им невинной женщины – ведь до Столыпина с Толстым в итоге все же достучался! – и не пожелавшего защищать искренне раскаившуюся земную страдалицу, горние интеллектуальные битвы Льва Николаевича и Петра Аркадьевича, конечно же, со всей очевидностью показывают неспособность интеллигенции, на какой бы клеточке жизненной шахматной доски она не находилась, практически помочь тому самому «народу», про который она столько рассуждает. Жить и выживать в своих буднях «народ», как всегда, будет сам. Столыпин развивает идеи об увеличении гражданской и имущественной ответственности россиянина, увеличении его социальных мотиваций, Толстой настаивает на том, что жить надо по совести, но каждый в итоге не способен услышать резоны других.
Стратегию поведения и нравственного выбора каждому диктует сумма обстоятельств его собственной частной жизни.
Объединяет же всех песня. Ольга Лапшина запевалой, ее зрелый, виртуозный в сложностях народной песни голос ведет, остальные идут следом и подпевают. Идут по тесным квадратным метрам так, как если бы шли по праздничной деревенской улице с колядкой, на Масленицу или Пасху, так как положено простым православным, с голосистым и ухватистым запевалой впереди.
Традиционное политическое мироустройство никогда не допустит такого распределения ролей, чтобы тетка Федосья вела колонну, в которой и граф, и премьер-министр огромного государства – только участники деревенского хора. А в песне это можно.
И потому спектакль такой получился – простой, душевный и глубокий. С любовью к утопии. И ко всем участникам вечного спектакля под названием «русская жизнь».