Классика и современность
Кто кого? Классические произведения мировой литературы в своих сценических воплощениях нередко становятся причиной громких скандалов. На бедных режиссеров, посягнувших на святое, обрушивает свой гнев суровая общественность: «Как так можно обращаться с великим Пушкиным (Чеховым, Достоевским, Шекспиром и т.д.)?! Кто позволил вам издеваться над святынями?!» Режиссеры же либо начинают оправдываться, либо громогласно посылают общественность по известному адресу. «Театрал» решил обратиться к корифеям отечественной сцены и попросил их высказать свое отношение к современным интерпретациям классических произведений. Олег Басилашвили:
Мы часто спекулируем на ГУЛАГе, Беслане…
Я бы не советовал классику дописывать. Вряд ли сейчас найдутся люди, равные по своему гению Чехову, Шекспиру, Мольеру… Эти дописки всегда видны, и это очень неприятно.
Но я не против формы. Она может быть любой. Я вспоминаю спектакль «Король Лир», который в 60-е годы привозил сюда основатель авиньонского фестиваля. Там, знаете ли, была пустая сцена.
И лес, стволы деревьев, изображали снопы света, бьющие сверху из прожекторов. Мне этого было достаточно. Классика на то и классика, что отвечает всем временам. «Ромео и Джульетта» – любовь. Была, есть и будет, «Отелло» – зависть, была, есть и будет. У меня такое ощущение, что, беря классику, люди ей не доверяют или не могут и не умеют работать с актерами.
Вместо работы с актерами они придумывают нечто, что показывало бы зрителю, что классика якобы современна. Она современна только тогда, когда я, глядя на персонажей из классической пьесы, заплачу или обрадуюсь их страданиям или их радостям. А для того чтобы я заплакал, соучаствовал и сочувствовал – необходимо, чтобы актер был живым. И чтобы между этими живыми людьми происходило действие.
Чего в последнее время я не наблюдаю. Я вижу хорошо знающих текст людей, громко или тихо его говорящих в окружении декораций, которые напоминают мне, что это происходит сегодня. Вот в чем весь ужас. Вот вспомним, например, классический спектакль Товстоногова «Мещане».
Такая история могла бы происходить и в сегодняшних семьях. И мог бы Товстоногов окунуть всех этих мещан в сегодняшний день, коммунальная кухня и так далее. Но этого же ничего не было.
Была абсолютно достоверная декорация, комната, и все в этой комнате происходило. И никаких указующих перстов не было. А мы часто спекулируем.
На ГУЛАГе, на Беслане и на многом, многом другом. Вызываем интерес публики не к внутренней жизни этих людей и их борьбе и взаимодействию на сцене, а к внешним признакам того, что это происходит сегодня.
Марк Захаров:
Все зависит от таланта
Вообще я с некоторой осторожностью отношусь к интерпретациям. Однако помню, что победителей не судят. Если человек такого таланта, как Серебренников, то, по-моему, имеет право. Как режиссер. У него это как-то получается достаточно органично и убедительно.
Это и форма игры с пьесой. Такая своя игра. Если она ведется талантливо режиссером и актерами, то, в общем, меня такой спектакль не раздражает, а наоборот – я приветствую.
Это дело очень деликатное, здесь требуется культура, требуются какие-то знания, хороший интеллект и хорошая интуиция. Хотя, конечно, я считаю, что совсем произвольное толкование каких-то дорогих произведений для нас требует особой осторожности и деликатности. Вот «Три сестры» Фоменко.
Очень красивый и убедительный спектакль. Хотя там Петр Наумович использовал свои собственные сочинения, режиссерские штрихи, которые не подразумевал Чехов, в частности, введение автора. Но получилось!
Так что от таланта зависит.
[%7355%]Нина Чусова:
Художник имеет право на ошибку
Я отношусь положительно, потому что сама все время переношу классику в современность. Мне кажется, это нормально. Потому что режиссеры стараются приблизиться к сегодняшнему времени и как бы интерпретировать этот материал, глядя глазами современного человека на происходящее. Мне кажется это нормальная тенденция – пытаться не воспроизводить в деталях эпоху тех времен, а найти соприкосновение духа и атмосферы.
То, про что было написано, – с сегодняшним днем. Шекспир – это такой трафарет, который накладывается на каждое время и находит свой отклик. И чем больше параллелей, тем интереснее смотреть, что происходит на сцене.
Это тогда не абстрактные какие-то там проблемы Вильямом Шекспиром, нашим дорогим, поднимаются, а совершенно конкретные, касающиеся каждого из нас. Тогда получается, что зритель приходит не только развлекаться, но и получать какую-то дельную информацию, раздумывать о происходящем сегодня. Мне кажется, что задача искусства еще и быстро реагировать на все что происходит. Почему художнику не оставляют права на ошибку?
Это же его мнение. И то, что Шекспир пересекается с чеченской войной, или еще что-то, то это нормально и правильно. И очень хорошо, что это есть.
Мне кажется, что и «Король Лир» в «Сатириконе», и «Антоний и Клеопатра» в «Современнике» – это удачи.
Дмитрий Бертман:
Воздействие – это вопрос морали
В искусстве можно все. Это единственная, наверное, область, где в принципе дозволено абсолютно все. Вопрос в другом. В чистоплотности и профессиональной этике.
Больше ничего здесь нет. Когда я начинал работать, я делал очень много оперных постановок, перенося действие в наше время, был, наверное, один из первых в России, в оперном театре переодевал Кармен в костюм уличной девчонки. Сегодня у меня совсем другой этап в жизни… Может, я старею… Но мне намного интереснее остаться в той эпохе, в которой происходит действие, и найти именно в этом классическом произведении такие образы и такие точки соприкосновения с сегодняшним днем, чтобы зритель сразу понял, что речь идет о том, что сегодня может попадать в его больные точки.
А этим, в общем, театр и должен заниматься. Самое главное, я всегда думаю о том, нужно ли зрителю включать мозги во время спектакля. Мне кажется, что это противоречит театральному искусству, потому что театр призван эмоционально воздействовать на публику, а не концептуально. А вот как воздействовать – это вопрос морали и нравственности того, кто это делает.
Мне кажется, что вся сила классики – и Шекспира, и Чайковского – в том, что их произведения не устаревают. Поэтому лично для меня нет необходимости одевать артистов в телогрейки и камуфляж и менять великий текст авторов. Я все время боюсь, что если я поменяю… А вдруг все-таки я буду чем-то хуже Шекспира?
Марк Розовский:
Подавление автора – это очень опасно
Классика потому и классика, что требует к себе уважения. При этом в театре можно все! И интерпретация – законное его право. Когда-то Достоевский сказал: «сцена – не книга». Переработка, как называл это Достоевский, это не просто обязанность театра, но его мощь и сила.
Другое дело, что любая переработка должна быть служением Автору с большой буквы. А в реальности существуют художественные подходы и антихудожественные. Это не значит, что я не имею права на всевозможные привнесения.
Но бывают привнесения созидательного характера и разрушительного. В этом екрет мастерства или его отсутствия. Есть лобовая актуализация и привнесение капустных приемов в канонический текст. Для меня это неприемлемо. Подавление автора и воспроизведение чуждого автору миросознания, приплюсовывание автору чуждых ему идей – это очень опасно.
И очень сегодня распространено. Публика это кушает, а безкультурная критика или поддерживает, или не реагирует никак. Вот в чем беда. Все строится на том, чтобы сделать не «неслыханную простоту», которая – высокое искусство, а неслыханную ерунду.
В результате все обесценивается. Но от этого не надо впадать в панику. Классику это – как слону дробина.
СПЕКТАКЛИ – СКАНДАЛЫ
«Ревизор» Н. Гоголя, 1926 год, ГосТИМ, режиссер Вс. Мейерхольд
«Горе уму» по пьесе А. Грибоедова, 1928 год, ГосТИМ, режиссер Вс. Мейерхольд
«Лес» А. Островского, 1924 год, ГосТИМ, режиссер Вс. Мейерхольд
«Чайка» А. Чехова, 1966 год, Театр им. Ленинского комсомола, режиссер А.Эфрос
«Смерть Тарелкина», 1966 год, Театр им. Вл. Маяковского, режиссер П.Фоменко
«Три сестры» А. Чехова, 1967 год, Театр на Малой Бронной, режиссер А. Эфрос
«Гамлет» У. Шекспира, 1971 год, Театр На Таганке, режиссер Ю. Любимов
«Борис Годунов» А. Пушкина, 1981 год, Театр На Таганке, режиссер Ю. Любимов
«Аида» Дж. Верди, 2004 год, Новосибирский театр оперы и балета, режиссер Д. Черняков