Королевские игры
«Гамлет» в МХТ им.Чехова режиссер Юрий Бутусов Ксения ЛАРИНА, фото Анатолия МОРКОВКИНА Открываю программку: эскизы к спектаклю – огромная крыса, пронзенная шпагой, два могильщика за столиком летнего кафе и нечто, напоминающее «Тайную вечерю» – длинный стол, за которым сидят фигурки. Под каждой – подпись. Там, где Лаэрт, написано – «Лоэрт». Слава богу, в спектакле не было ни крысы с человеческий рост, ни «Лоэрта».
Зато было много чего другого – например «непредвиденных сочинений», то есть тех, что Шекспир не успел сочинить. Ему помог режиссер Юрий Бутусов. На Призрак (в версии МХТ – Дух!) нынче ходят с рогатиной, как на медведя. Три сиволапых мужика в вывернутых шерстью вверх тулупах, громыхая консервными банками, символизирующими границы Эльсинора, пытаются поймать «нарушителя». «Нарушитель» вид имеет вполне земной, с Гамлетом беседует запросто, уютно подбрасывая в ладонях обжигающую печеную картошку. И так, между делом, у костерка да на бережку и выкладывает потрясенному юноше жуткую историю про яд в ухе.
Это ухо потом крупно покажут актеры в пьесе «Мышеловка», и «ухом» будет страдать король-убийца Клавдий, то и дело прочищая его то указательным пальцем, то хлопая по нему, как пловец, выскочивший из воды. Из этого клавдиевского уха и будут рождаться самые коварные замыслы по устранению взбунтовавшегося пасынка.
[%4915%]Главные мужские персонажи – Клавдий (Константин Хабенский), Гамлет (Михаил Трухин) и Полоний (Михаил Пореченков) – очень хорошо смотрятся втроем. Они как-то друг другу подходят – резонер, неврастеник и комик. Такие сыгранные разухабистые ребята с общим портвейновым питерским прошлым, с благополучным настоящим и довольно внятной раскрученной перспективой.
Но Шекспир с Пастернаком вносят в этот идиллический союз свои коррективы – и милая троица распадается как звездочки салюта в небе, что взмывают вместе, а падают по одиночке.
Михаил Трухин дебютирует на московской сцене, и, судя по всему, дебют этот обошелся ему несколькими потерянными килограммами, сорванным голосом и сдавшими нервами. Маленький человечек, на которого свалилась буквально с небес почетная миссия мстителя, этой ноши явно не выдерживает. Он ее бежит и страшится.
Паника в его округлившихся глазах угадывается уже в первом появлении – задолго до встречи с папашиным призраком. Он с ужасом ждет грядущих мучений и, кажется, уже с первых минут проклинает весь этот Эльсинор с его невестами, матерями, дядями и прочими, в том числе и почившими, родственниками. Существование на грани истерики доходит до своего апогея в сцене с могильщиками, где осатаневший от выпавших на его долю страданий принц с ненавистью выплевывает в пустые глазницы Йорика-черепа все, что накопилось в его истерзанной душе. «Где теперь твои каламбуры, твои смешные выходки, твои куплеты?!» Бедного Гамлета хочется приласкать и успокоить, но даже родная мать (Марина Голуб) не в силах совладать с этим фонтаном неконтролируемых эмоций. Жить «кишками наружу» в течение трех часов невозможно.
И Гамлет склоняется к «умереть, уснуть и видеть сны». В снах ему являются мертвая прекрасная Офелия (Ольга Литвинова), победная дуэль с красавцем Лаэртом (Роман Гречишкин) и много-много конфетти, как на детском празднике…
[%4914%]Михаилу Пореченкову отвели в этой драме роль придворного (или дворового) Шута, того самого Йорика… Весельчак и балагур Полоний шутит с завидным усердием, шутку готовит основательно, с удовольствием выслушивает запрограммированный смех с галерки, удовлетворенно крякает, как после опрокинутой рюмки, и, не дав опомниться, сразу же приступает к следующей шутке. Гибель свою за резным ковром в будуаре у Гертруды он переживает мужественно и покорно. Правда, после смерти со сцены не исчезает, а радует всех своим упитанным довольным видом в других ролях и ролишках, чьи имена авторы спектакля поленились (в отличие от Шекспира) перечислить в программке.
В то, что у Полония есть дочь, которую он любит, поверить так же трудно, как и понять – а зачем, собственно, вам здесь Полоний? Загулявший обаятельный гусар, эдакий поручик Ржевский, он искрит интонациями Жоржа Бенгальского и выполняет функции дивертисмента для увеселения подуставшей от трагедий публики.
А трагедия разыгралась нешуточная. И тащит на себе эту трагедию король датский, Клавдий. Константину Хабенскому удалось то, что до него не удавалось никому – Клавдий стал главным персонажем всей драмы, главным ее двигателем и идеологом. И очень быстро все стали зависеть от его настроения, от его темперамента, от его публичных угрызений и злодеяний, приведших к трагическому исходу и оставивших без ответа главный вопрос спектакля. Нет, не угадали.
Не «Быть или не быть?» Здесь главный вопрос задает король-убийца: «За что прощать того, кто тверд в грехе?» Сцена покаяния Клавдия всегда игралась как прелюдия к несовершенному Гамлетом убийству, это была сцена Гамлета, стоящего за спиной коленопреклоненного врага с занесенным кинжалом. Здесь же Юрий Бутусов выволок Клавдия на авансцену вместе с железным разделочным столом на спине, дал ему в руку огарок свечи и повернул лицом в зал. А Хабенский взял, да и сыграл. Да так, что мурашки по спине.
Отвергнутый небесами, Клавдий постепенно обретает дьявольские черты – голос его начинает поскрипывать как старая прогнившая дверь, руки и ноги сводит судорогой. Бесы крутят, бесы подсказывают ему на ухо все новые и новые смертельные игры. Неожиданно решенная (и получившаяся!) роль Короля датского – главная удача спектакля, который ко второму акту обрел недостающую стройность и глубину.
[%4913%]Борьба с раскаянием и неотвратимость возмездия – красивые и мощные «слова, слова, слова», что продираются сквозь балаганный угар и настигают-таки всех участников трагедии. А участники, надо сказать, сильно «сдают» к финалу и на смерть идут чуть ли не с облегчением. Хорошо только счастливому Призраку-Духу (Сергей Сосновский), который и заварил всю эту «кашу».
Теперь он, отмщенный, с победительным гиканьем носится вокруг кучи трупов, размахивая белоснежной исподней рубахой на палке – знаменем бессмысленной чистоты.
В спектакле много цитат из Някрошюса, Штайна, Стуруа… В изощренности фантазий Юрию Бутусову не откажешь – артистам всегда есть, что делать и чем прикрыться (первый монолог Гамлет произносит с залепленным кремом для торта лицом). Но, чересчур увлекаясь внешними придумками, Бутусов лишает многих возможности играть в полную силу… Осталась недоигранной роль Гертруды – очень интересная заявка Марины Голуб, с ее мощным неиспользованным темпераментом и эмоциональной пластичностью. Не дали развернуться юному утонченному Лаэрту, Роману Гречишкину.
Зато могильщики-эстеты в белых штанах, декадентская томная «Мышеловка» и Клавдий, играющий на трости, как на саксофоне, останутся в истории, и завтра кто-нибудь процитирует и этого «Гамлета».