Лена Макашова, Ирина Хакамада: «Абсолютная симметрия в моде – это смерть»

Модельер и политик объединились в борьбе с гламуром Катерина АНТОНОВА   Мы договорились встретиться с Леной Макашовой в ее ателье в Сокольниках. Для справки: Лена – модельер, у которой одеваются Галина Волчек, Чулпан Хаматова, Лена Дробышева, Даша Мороз и другие звездные люди. Зайдя в ее кабинет, уставленный старинными утюгами, швейными машинками, мебелью светлого дерева и какими-то потрясающими, не поддающимися описанию деталями декора, от присутствия которых кабинет приобрел вид жилой комнаты, я обнаружила там, кроме Лены, Ирину Хакамаду. И их общую новую коллекцию.Лена Макашова: Эта коллекция – про то, что никто никого не может убивать.

Никогда. Потому что все равно, сколько тебе лет и чем ты занимаешься – ты все равно чей-то ребенок, и тебя нельзя убить. Эта коллекция будет о том, что «хватит оружия». Мы умеем разговаривать – зачем нам дана эта способность?

Давайте уже использовать ее! А сейчас как-то всё сразу, без лишних разговоров, – бомбами. Вот вы посмотрите – Ирка, она что, в своей политике говорила всегда про ту же Чечню? «Не бить, а разговаривать, разговаривать!» Знаете, я в детстве не понимала никогда из Библии: «Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую».

Я думала, это написано для идиотов. Не для меня. А выяснилось, что для меня и именно для меня. И когда я не отвечала ударом на удар, когда не судила, когда верила тому, что МЫ не имеем права отмстить, а только ОН – тогда судьба накрывала моего обидчика очень жестоко.

А я брала и уходила. Об этом и коллекция. О том, что надо разговаривать, а не бомбы кидать.

Корр.: Откуда возникла идея сделать коллекцию вместе?

Ирина Хакамада: Я стала учиться писать иероглифы. Старые системные японские иероглифы, которых 214 и которые не входят в алфавит. Каждый из них – целое понятие.

И начала их писать: иероглифы «любовь», «жизнь», «человек». Почему именно эти – не знаю. Инстинктивно выбрала. Исходя из этих иероглифов, вкупе с нашим постоянным с Леной общением, родилась целая философия, ну и идея совместной коллекции, где иероглифы появляются как символы.

Лена – она же единственный в России политический модельер, в хорошем смысле этого слова. В ней генетически заложены какие-то нравственные позиции. Причем эти нравственные позиции из нее неискоренимы, она их чувствует, ощущает.

Я Лену охарактеризовала бы словами Акутагавы, которого цитирует Бродский: «У меня нет принципов. У меня есть только нервы». Лена – это человек, у которого нет политических принципов – я демократ или я либерал, нет! – у нее есть одни нервы, и своими нервами она мир ощущает так, что не терпит ни насилия, ни зла, ни лжи, ни агрессии. В этом смысле она человек очень религиозный – не потому, что она в храм ходит, а потому, что это внутри.

И поэтому, когда все это началось – война, Ирак, Грузия, – и когда в последнее время это стало катастрофическим, мы решили сделать коллекцию одежды с философией. У нас и манифест показа будет. То есть у нас все будет не так, как принято. Ленка же ненавидит розовенькое, ненавидит цветочки, розочки, декольтированную грудь, симметричные платья, подчеркивание талии, ненавидит остроносые на шпильках босоножки, то есть весь этот гламур. Я в свое время смотрела фильм документальный про Ямомото.

И он там сказал: «Когда я вижу женщину в декольтированном коротком симметричном платье, которое подчеркивает ее талию, в ажурных чулках, туфлях на шпильках, я смотрю на нее и думаю: «Боже мой, какой же это уродство!» И вот Ленка такая же!

Л.М.: Да, я с ним всегда согласна.

И.Х: Кстати, он и Лена абсолютно правы по поводу симметрии. Мне врачи сказали, что чем более асимметричен человек, тем более он живой, сексуальный и привлекательный. Что любая неправильность очень привлекает. А абсолютно симметричным человек становится через 15 минут после смерти, когда тело остывает. Даже если человек умер спокойно и во сне, его труп надо подрисовать, чтобы он был похож на того, кто жил.

Так что абсолютная симметрия в моде – это смерть. Так думают японцы про моду. А Лена этого даже не знала, я ей не рассказывала еще этого, а вы посмотрите, какие у нее платья!

[%7367%]Корр.: Эта философия асимметрии очень совпадает с природой актеров, например. Самые грандиозные – они почти никогда не шаблонно красивы, они всегда – из неправильностей…

И.Х.: Да! Именно! Вспомните Раневскую. И вспомните голливудских див, абсолютно симметричных, которые себе губы накачивают.

И не случайно театр требует большей «неправильности», чем глянец Голливуда. Потому что театр – это живое, это общение напрямую со зрителем, так же, как и мода. Потому что в одежде, которую ты создаешь, отражается то, что ты думаешь про людей, про мир, и человек эти твои мысли, твою философию на себя надевает!

Л.М.: Человек, выбирая себе одежду, отстаивает свою территорию и свое мировоззрение. Ну вот, смотрите: придет Ира в моем «неправильном» платье и придет блондинка в розовом и на каблуках. И на кого интереснее будет смотреть?

И.Х.: Бродский сказал, что в основе мира лежит не этика, а эстетика. И он фанатично последние 10 лет своей жизни во всех своих интервью это повторял. Почему?

Потому что, когда человек творит что-то красивое, когда он видит или слышит что-то красивое, ему трудно делать зло. Так думал поэт. А Ленка такой же поэт, она творит эстетику, которая отражает человеческую природу, страсти. Это я не рекламирую ее. Мы слишком давно дружим для этого.

И слишком совпадаем в своем неприятии гламура.

Л.М.: Дело в другом. Просто многим искренне нравится красивенькое, то, что по телевизору показывают а-ля Dolce Gabana. Искренне нравится! Мне прямо жалко людей

[%7366%]И.Х.: А в результате все в Москве ходят, как братья-близнецы, из одного магазина. Когда меня спрашивают, что такое стиль, я отвечаю: «Стиль – это внешняя форма проявления интеллекта человека». А когда я вижу, что 30-летняя женщина надевает на себя джинсы в брюликах и оголяет пупок – ну что тут скажешь.

Л.М.: Ира правильно говорит. Одежда – это визитная карточка, когда мы входим в комнату и молчаливо говорим о себе.

И.Х.: Даже в Париже уже есть улица альтернативных бутиков. Потому что гламур уже всем надоел. А Москва это ест и ест.

Да сколько можно-то! Причем идеология этой гламурной моды – абсолютный дискомфорт. Женщина – раб одежды: ей, когда она все это на себя наденет, надо как-то особенно ходить, все время держать спину, ей нужно иметь идеальную кожу… А вот Ленкины вещи – они очень удобны. В них можно даже спать – они не мнутся. Они теплые.

В них можно попасть под дождь, и ничего с ними не будет. Их можно запихнуть в чемодан, потом достать после перелета, не гладить, а встряхнуть, надеть на себя и пойти на прием в посольство. Я когда в ее тряпках появляюсь во французском посольстве на приемах, французы сходят с ума и не понимают, откуда в Москве такой фантастический модельер.

Л.М.: Сейчас мне Хакамада рассказала, что недавно далай-лама пригласил к себе всех-всех, и католиков, и протестантов, и литовцев, и японцев, и Ирка там была. И он вышел и говорит: «Все, что человек хочет, он получит. Но тогда, когда его разум и сердце завяжутся.

Потому что, если разум – один, это плохо. И если сердце одно – это тоже очень плохо. А когда сердце и разум будут вместе, тогда человек все получит, о чем мечтает».

Вот у меня как раз голова связана с сердцем!

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *