Мюнг-Вун Чунг в России
Совсем недавно минуло первое десятилетие нынешнего XXI столетия – и одним из несомненно знаковых и ярких событий прошедшей декады лет стал ее последний осуществляет выдающийся южнокорейский дирижер современности Мюнг-Вун Чунг. Так случилось, что после того, как этот коллектив и дирижер в июне впервые приехали с концертом в Москву и выступили в Колонном зале Дома Союзов на закрытии Первого фестиваля симфонических оркестров мира, сам Мюнг-Вун Чунг в начале сентября того же года вернулся к нам вновь, но уже с другим коллективом – Филармоническим оркестром театра «Ла Скала», и на сцене Светлановского зала Московского международного Дома музыки провел концерт, который был организован по инициативе Центра оперного пения Галины Вишневской. Свое сотрудничество с миланскими «филармониками» в качестве приглашенного дирижера маэстро завершил в также охватил «две столицы»: в Москве, на сцене Концертного зала имени Чайковского, состоялись два концерта, а в Санкт-Петербурге, на сцене Большого зала Филармонии, – один, ставший также и частью программы XI Международного зимнего фестиваля «Площадь искусств». Итого, начиная с середины и по сегодняшний день, Мюнг-Вун Чунг дал в России семь концертов (пять – в Москве и два – в Петербурге). Среди главных достижений Филармонического оркестра Радио Франции под руководством маэстро – исполнение всего цикла симфоний Малера (. Невероятно, но уже в возрасте семи лет (!) пианистический дебют на родине будущего известного музыканта состоялся с Сеульским филармоническим оркестром! Музыкальное образование Мюнг-Вун Чунг получил в Америке, закончив нью-йоркскую высшую «Музыкальную школу Мэнниса» по классам фортепиано и дирижирования, после чего, концертируя в ансамблях и реже – в качестве солиста, всё больше и больше стал всерьез задумываться о карьере дирижера.
В этом качестве он дебютировал в 1971 году в Сеуле. В 1974 году завоевал II премию по специальности фортепиано на Международном конкурсе имени Чайковского в Москве. Именно после этой победы к музыканту пришла мировая известность. Позже, в 1978 году, закончил аспирантуру в Джульярдской музыкальной школе Нью-Йорка, после чего начал стажировку у Карло Мария Джулини в Лос-Анджелесском филармоническом оркестре: в 1979 году молодой музыкант занял должность ассистента, а в 1981-м получил пост второго дирижера.
С тех пор он стал выходить на сцену практически только как дирижер, лишь в первое время еще немного выступая как пианист в камерных концертах, и постепенно эту сферу деятельности оставил совсем.
С 1984 года Мюнг-Вун Чунг постоянно работает в Европе. В 1984–1990 годах является музыкальным руководителем и главным дирижером Симфонического оркестра Саарбрюккенского Радио.
В 1986 году постановкой «Симона Бокканегры» Верди дебютирует в нью-йоркской «Метрополитен-опера». В 1989–1994 годах – музыкальный руководитель Парижской национальной оперы. Приблизительно в этот же период (1987 – 1992) – приглашенный дирижер Teatro Comunale во Флоренции. Его дирижерский дебют в Парижской опере – концертное исполнение оперы Прокофьева «Огненный ангел» – происходит тремя годами ранее принятия им поста музыкального руководителя этого театра.
Именно Мюнг-Вун Чунг 17 марта 1990 года удостоился чести провести в новом здании Оперы «Бастилия» первый штатный репертуарный спектакль – «Троянцы» Берлиоза. И именно с этого момента театр стал функционировать на постоянной основе (по этой причине следует заметить, что «символическое» открытие нового театра, прошедшее по разряду «специального события», всё же состоялось ранее – в день ). Опять же, не кто иной как Мюнг-Вун Чунг осуществляет парижскую премьеру оперы Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда», с оркестром театра представляет целый ряд симфонических программ и исполняет последние сочинения Мессиана – «Концерт на четверых» (мировая премьера Концерта для флейты, гобоя, виолончели и фортепиано с оркестром) и «Озарения потустороннего».
С 1997-го по », а в 1995-м и », в – художественный консультант Оркестра Токийской филармонии. В 1990 года Мюнг-Вун Чунг заключает эксклюзивный контракт с компанией Deutsche Grammophon. Многие из его записей – «Отелло» Верди, «Фантастическая симфония» Берлиоза, «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича, «Турангалила» и «Озарения потустороннего» Мессиана с оркестром Парижской оперы, цикл симфоний и серенад Дворжака с Венским филармоническим оркестром и цикл шедевров духовной музыки с Оркестром Национальной академии «Санта-Чечилия» – награждены престижными международными премиями.
Следует отметить также, что маэстро записал всю оркестровую музыку Мессиана. Из последних аудиозаписей маэстро можно назвать полную запись оперы «Кармен» Бизе, сделанную им на фирме Decca Classics (х.
Прозвучавшее в концерте сочинение Дюсапена под названием «Реверсо» (соло № 6 для оркестра) стало первым исполнением этого опуса в Москве. В определенной степени, «градус» его восприятия повышало то обстоятельство, что сам композитор присутствовал в зале и после исполнения вышел на поклон к публике. К сожалению, по причине невероятной насыщенности московской музыкальной жизни и неизбежных накладках интересующих тебя мероприятий на один и тот же день именно в декабре (о чем мне неоднократно приходилось сокрушаться!), посетить первый концерт парижских «радиофилармоников» мне было не суждено, поэтому заявленная роскошная равелевская программа, увы, остается вне рамок нашего обзора.
Это вдвойне обидно, ибо, как показали московские выступления Мюнг-Вун Чунга и на Первом, и на Пятом фестивале симфонических оркестров мира (причем, с разными оркестрами), Равель – это безусловный исполнительский конек маэстро.
С большим интересом растворившись в программе первого отделения второго концерта, которую составили опусы Дюсапена и Дютийё, я невольно поймал себя на мысли, что этот интерес несоизмеримо выше, к примеру, чем та степень вежливого внимания, которую и был лишь способен пробудить недавно услышанный в Большом театре «Вишневый сад» – наискучнейший опус господина Фенелона, совсем уж свежий образец музыки XXI века, ибо это была его мировая премьера. Но свежий ли? Всё же чисто инструментальные находки и Дюсапена, и Дютийё, пусть очень часто даже и «амелодичные» по своей сути, будучи обращенными к чисто оркестровому (без вокала) звучанию воспринимаешь и оцениваешь совсем по иным критериям, нежели оперным. Если в поле инструментального оркестрового эксперимента исполненные произведения XX и XXI века, с позволения сказать, «средней» (в смысле крупности) формы и «не дают унестись куда-то вдаль», куда зовет и манит, к примеру, та же музыка «Фантастической симфонии» Берлиоза, то интеллектуальная работа, требующаяся для их восприятия и рождающая массу вполне рациональных «акустических» ассоциаций, как раз и является тем главным критерием, по которому можно вообще оценивать всю современную музыку.
Если она будирует работу мысли и чувственные слуховые ассоциации, значит, она и есть, в сущности, музыка. Если же ее прослушивание превращается в элементарную «отсидку», значит, это не музыка, а ее звуковая имитация, эрзац на уровне очевидного примитива. В этом смысле и «Метаболы», и «Реверсо», однозначно, – музыка, но построенная по особым законам своего рационально-акустического развития, хотя если сравнивать эти два произведения, то в опусе Дюсапена уже начинают появляться черты иррациональной дисгармонии и «взрывных, необузданных» кульминаций.
И Мюнг-Вунг Чунг препарирует эти непростые для восприятия опусы просто, уверенно и со знанием дела, расчетливо уверенно погружая слушателя в музыкальный астрал, рождаемый ими.
С «Фантастической симфонии» Берлиоза, на мой взгляд, на этом московском отдельно взятом концерте произошло то же самое, что и с Шестой симфонией Бетховена, исполненной маэстро в Москве с миланскими «филармониками» в 2006 году и не выявившей тогда интерпретационных откровений по сравнению с потрясающе исполненной следом Четвертой Симфонией Брамса (в скобках следует заметить, что представленная тогда программа была посвящена памяти безвременно ушедшего маэстро Карло Мария Джулини, сыгравшего на начальном этапе становления дирижерской карьеры Мюнг-Вунг Чунга огромную роль). И на этот раз сомневаться в профессионализме дирижера и музыкантов оркестра не было ни малейших оснований: всё было просчитано, выверено, рационально сбалансировано, в оркестровой ткани прослеживалось множество блистательных солирующих проведений инструментов, местами завораживала нюансировка, однако – и это было весьма неожиданно! – в целом исполнению недоставало чего-то необъяснимо главного: пожалуй, внутреннего эмоционального посыла дирижера-творца, той степени «человеческого фактора», который придал бы звучанию истинно романтическую направленность и более ажурную, более экспрессивно яркую палитру оркестрового звучания.
Я даже поймал себя на мысли, а вдруг этот внезапный эффект – просто следствие полярной контрастности репертуара двух отделений концерта, когда оркестранты еще не успели перестроиться с причудливой звуковой фактуры музыки двадцатого и двадцать первого века на музыкальную гармонию века девятнадцатого, а дирижер, известный своим пристрастием к современном музыке и выложившийся на ее исполнении без остатка, так и остался в плену современных рационально акустических звучностей… Однако истинным праздником для слуха стали два сыгранных биса – «Волшебный сад» из оркестровой сюиты «Моя матушка-гусыня» Равеля и фарандола из музыки Бизе к драме Доде «Арлезианка». Что и говорить, хотя бы немного, хотя бы чуть-чуть музыки Равеля всё же несколько уменьшило «угрызения совести» автора этих строк из-за пропущенного им по «уважительной причине» первого концерта и хотя бы отчасти заставило забыть о «невосполнимой утрате» живых музыкальных впечатлений.