Музыкальная семейственность по-немецки

Московский международный дом музыки дал старт новому камерному проекту «Тайны мастерства: отцы и дети». Задумка цикла принадлежит известному пианисту-концертмейстеру Семену Скигину, решившему воплотить идею семейственности в музыке, собрав произведения композиторов – не только, как можно было бы подумать из названия, отцов и детей, но и братьев, сестер, мужей и жен. Первый концерт цикла состоялся 11 октября , солистка — Тереза Кронталер (меццо-сопрано, Германия).

По форме, по крайней мере, первый концерт цикла, представлял собой достаточно удачную смешанную концертно-лекционную программу, где Скигин взял на себя не только роли аккомпаниатора в вокальных номерах, исполнителя сольных фортепианных номеров, но и лектора, вкратце рассказывавшего интересные факты из жизни авторов исполняемых произведений. В программу были включения произведения Иоганна Себастьяна Баха и его сыновей – Филиппа Эммануила и Вильгельма Фридемана; Леопольда и Вольфганга Моцартов; Рихарда и его сына Зигфрида Вагнеров, брата и сестры Феликса Мендельсона и Фанни Хенсель, семейной пары Роберта и Клары Шуман.

Нельзя сказать, что подбор номеров отличался однообразностью, но, тем не менее, для одного вечера немецко-австрийской музыки было многовато, и что самое печальное, действующая солистка Берлинской Штаатсопер включила в концерт только один оперный номер – арию Анниуса из оперы "Милосердие Тита" Моцарта. Этот номер и стал наиболее репрезентативным в демонстрации обширных возможностей певицы, в частности, ее значительного драматического дарования. Утверждать, что ей столь же удавались и лирические камерные номера, мы бы не торопились. Как правило, способность интересно и тонко интерпретировать камерный репертуар, чаще всего приходит с опытом, поэтому у этой исполнительницы все лучшее действительно еще впереди.

Ну и, конечно же, игнорировать языковой барьер применительно к такому материалу было бы тоже неверным.

Немалая доля успеха подобных произведений малой формы принадлежит не качеству музыкального исполнения, а банальному пониманию смысла. В общем-то, при характеристике исполнения Кронталер как никогда кстати пришлась бы поговорка о том, что по-немецки лучше все-таки говорить не с любимыми людьми, а с неприятелем. При всей выразительности, экспрессивности или даже местами явной агрессии немецкоязычных произведений, собственно, музыкальности на немецком, увы, проявилось недостаточно.

Притом что вышеупомянутая ария Анниуса на итальянском и англоязычные бисы Гершвина объективно воспринимались аудиторией лучше, появлялось даже что-то похожее на контакт певицы с залом. Свойственное немецкому языку обилие согласных, дифтонгов и прочих шумовых компонентов звука нередко просто мешало голосу, создавая сопротивление на пути, по которому могла бы литься музыка.

Ну а в том, что касается непосредственно вокальной проблематики, хотелось бы отметить следующее.

С одной стороны, солистка находится в начале своей вокальной карьеры и многие приемы еще только осваивает, но, тем не менее, уже сегодня это профессионал хорошего уровня. Конечно, как и многие молодые меццо, обретающие весомость звука и насыщенность тембра с опытом, сегодня певица имеет некоторую облегченность, «сопрановость» звучания, но, по крайней мере, в данном репертуаре, это не вредило общему результату.

С другой, уже сегодня певица обладает редким сочетанием аккуратности и выразительности пения. Точное, по-немецки скрупулезное следование тексту, уверенное интонирование и внимательное отношение к выравниванию звука в разных регистрах она совмещает с очень драматичной подачей, энергичным и эмоциональным звучанием.

Весьма качественно, легко и полетно звучат у певицы верхние ноты (правда, в контексте амплуа меццо-сопрано сразу так и не решить, достоинство это или недостаток). Техника, пожалуй, подвела ее только раз, когда несколько размазано складывались быстрые пассажи шестнадцатых в баховском цикле. И в целом, как показалось, певице больше к лицу репертуар композиторов-романтиков – вот тут есть, где развернуть актерское дарование, проявить силу звука, в общем, в лучших традициях солистов оперных театров, сделать из романса мини-оперу. Строгие же классицистские произведения интерпретировались ею как-то по-студенчески, с некоторой подростковой угловатостью, хотя ничего не скажешь, по-настоящему ответственно.

Концерт был дебютом Терезы Кронталер на московской сцене, однако не был первым успешным выступлением в России – до этого она уже выступала как приглашенный гость на конкурсе Образцовой в Петербурге и полюбилась нашему зрителю.

Есть все основания предсказать ей повторение успеха в России и в дальнейшем.

Что же касается темы «отцов и детей» в музыке, то, как оказалось, при всей позитивности идеи семейного музицирования и передачи наследия детям, счет пока однозначно в пользу «отцов», по крайней мере, по тому материалу, который выделил Семен Скигин. А единственное исключение – Леопольд Моцарт, привычно воспринимаемый в тени своего гениального сына – был представлен зрителю скорее как пожертвовавший собственной карьерой во имя педагогики и раскрутки отпрыска талантливый композитор, который при других обстоятельствах мог быть более чем конкурентоспособен и сам.

За развитием темы, всегда ли на детях гениев природа, если не отдыхает, то, по крайней мере, берет некоторое послабление, имеет смысл проследить в следующих концертах цикла.