«Нам не страшен Серый Волк»

Волки жуткие и прекрасные на сценах наших и не наших Алексей ГОНЧАРЕНКО   «Волк, ужаленный скорпионом, обретает ноги скорпиона. Чтобы вернуть себе прежний облик, он должен съесть печень ребенка. Он находит мертвого ребенка в санитарной машине и съедает его печень». Это не сценарий очередного фильма ужасов. Эта одна из историй, ставшая частью спектакля швейцарского театра «Скарамуш», который называется «Волк под кроватью».

Труппа из небольшого городка Шаффхаузен попросила местных школьников написать истории о волках. Из получившихся 120 рассказов в готовый сценический вариант вошла лишь десятая часть. Так детские страхи, прячущиеся в темной спальне, стали ироничными сценками.

Свою работу «Скарамуш» показал в Великом Новгороде во время Международного театрального фестиваля «Царь-Сказка».

«Волк под кроватью», по мнению авторитетного международного жюри, взял премию «за сотворчество с детьми в процессе создания спектакля». Минимум декораций, простые костюмы финских поселенцев, три человека (Нора Вандер Мюль, Стефан Коломбо и Оливер Маурманн) все сделали сами, от идеи до сценографии и исполнения всех ролей и музыкального аккомпанемента. Вы спросите, почему поселенцы оказались финнами? А чтобы смешнее было.

Подобные географические вольности позволяют поиграть со сменой ритмов и оправдать присутствие снега в бескрайней тайге.

Все 45 минут действия не покидает впечатление, что актеры на сцене прямо сейчас импровизируют свои байки, поводом для которых стали волчьи следы за дверью. Лапы скорпиона из вышеназванной истории актриса играет, просунув голову и плечи в узкую спинку венского стула. Четыре субтильные ножки мебели, возникшие впереди гуттаперчевой рассказчицы, кажутся действительно чужими.

Спектакль швейцарцев при всей «детскости» сценария – отнюдь не представитель любительского театра. Это замечательный пример того, как крепкие профессионалы учитывают при постановке пожелания своих юных зрителей. Швейцарцы ни в чем не пережимают, «актеры стараются «действовать» – или играть – ровно столько, сколько необходимо, чтобы в сердце зрителя родились эмоции и эмоциональный отклик», – справедливо написано в программке.

Но это у них, на недоступном Западе. А что же у нас? Помните старый анекдот о том, как сидит немолодой грузный актер перед зеркалом в гримерке. На нос нанес немного черной краски, посмотрел на свое уставшее отражение. Усики тремя линиями от носа нарисовал, шапочку с ушками на голову надел и грустно так, обращаясь к самому себе, говорит: «Вася, ты хотел стать актером?

Ты стал им».

Кажется, что перед выходом на сцену в детском спектакле так делает больше половины наших актеров. Иначе откуда у сидящих в зале появляется это чувство неловкости за взрослого дядю с хвостиком за спиной. Российский театр как-то не привык к камерному, без изменения естественного голоса, разговору с маленькими зрителями. Это заметно даже в театральной архитектуре.

Сколько в провинции было построено огромных ТЮЗов из стекла и бетона. Там не до актерских подробностей, быть бы услышанным.

Непосильные задачи при постановке сказки стоят и перед художником по костюмам или по кукле, постоянно работающим со «звериным» материалом: ну чем-то же Волк из «Трех поросят» должен внешне отличаться от Волка из «Колобка», не говоря уже о Волчонке из лирических сказок Сергея Козлова. Зачастую они близнецы: ушастые и разноцветные, хвостатые и меховые. Но есть во всем этом «зверинце» и приятные исключения, существующие в основном не благодаря оригинальной режиссерской идее, а актерскому обаянию.

При желании и в столице можно найти хороших театральных волков.

Чуть не забыл, заметили ли вы, что ни швейцарские дети, ни их российские сверстники (проверено лично на опыте сходного школьного сочинения), ни режиссеры разных стран не вспомнили об одной важной волчьей роли в сказочных сюжетах. А именно забыли они Волка-помощника. Волка, воспетого Васнецовым, верного друга Ивана-царевича.

Кажется, имидж серого положительного героя безвозвратно утерян. В уникальном по технике теневом спектакле Красноярского театра кукол «Иван-царевич и Серый Волк» тот и вовсе оказывался дьяволом, а в постановке Псковского театра кукол преобладали шаманские потусторонние мотивы.

В заключение же не могу не поделиться финальной историей, сочиненной каким-то восьмилетним человеком в Швейцарии: «Собака превращается в волка, а печень – в лесную розу. Храбрый пес-оборотень отправляется в лес за прекрасной розой. Он женится на розе – и волк с розой возвращаются в первоначальное состояние – в собаку и печень». Как это поставить на сцене? Оказывается, просто.

Ничуть не сложнее, чем похождения Красной Шапочки, о которой пойдет речь в следующем номере.

Итак, рейтинг лучших волков московской сцены:

Акела в мюзикле «Маугли» в театре «Московская оперетта». Благородный, ничуть не старый вожак в исполнении Олега Коржа не только хорошо поет, но и замечательно двигается. Акела – идеальный положительный герой детского мюзикла. Кирилл Анисимов из Театра Армена Джигарханяна не только сыграл в фильме «Волкодав», но засчитал в свой послужной список и забавного «фрачного» волка в очередной версии невероятных и необыкновенных приключений Красной Шапочки.

Когда я смотрел «Приключения Красной Шапочки» в Театре имени Вл. Маяковского, в программке исполнитель роли Волка был написан карандашом, поэтому, к сожалению, в истории осталась лишь фамилия без имени – Косяков. Особенно удачными были моменты, когда молодой актер снимал неуклюжую шапку-маску и целиком отдавался игре.