Николай Трубач: Всегда помню, кто был рядом, когда я умирал

Николай Трубач: Всегда помню, кто был рядом, когда я умирал

Не все артисты посвящают свои песни своим вторым половинам. Чаще объект их любви довольно абстрактен. Николай Трубач не относится к такой категории: он посвящает творения своей самой любимой женщине – супруге Елене… Например, альбом певца «Поговорим…» был практически полностью о ней. Именно она была рядом с Николаем в самые страшные минуты жизни и буквально спасла его от смерти.

Когда Трубач поет «Я живу в раю…», он не лукавит.  

— Николай, кто бы мог подумать, что почти все ваши песни автобиографичны. Такое редкое явление на эстраде!

— Все мои песни из жизни.

Например, альбом «Адреналин» я записал в самый тяжелый период жизни, период  болезни, когда я был на волосок от пропасти, разделяющей два мира. Я написал его в больнице. И там почти все мои песни обращены к моей жене Лене. Тогда я каждый вечер просил ее остаться еще хоть на пару часиков.

Но на ночь она все равно должна была идти к детям. А адреналин у меня в крови увеличивался при каждом ее появлении. Мы даже умудрялись заниматься сексом, когда я лежал под капельницей… Было такое ощущение, как перед смертью, в последний раз…

Мои песни – это как бы мое мужское покаяние перед дорогой и любимой женщиной.

Я непростой человек в жизни, и жена многое прощает мне. Я это очень ценю. И когда внутри вдруг зашевелится "блудный червячок", у меня сразу включается: "А ты вспомни, кто был рядом, когда ты умирал". Это единственная песня, которую я не пел жене под гитару.

Обычно когда  пишу песни, я их обязательно показываю супруге. И она говорит: нравится — не нравится. А в этот раз я ее записал, привез из студии и поставил, Лена сразу все поняла. Знаете, наверное, благодаря той беде, которая со мной приключилась, я стал еще трепетнее относиться к своей семье.

Тогда ни один из членов моей семьи не поддался, не отчаялся, все меня поддерживали.

— А что с вами произошло, если не секрет?

— Врачи обнаружили у меня двустороннюю пневмонию. Нужно было удалять тридцать процентов правого легкого. Причем вопрос стоял не только о том, смогу ли я петь и играть, а буду ли я жить.

Академики и профессора, с которыми мне за время моего несчастья пришлось общаться, в один голос говорили, что ни петь, ни играть на трубе мне больше не придется. Но я пою и играю! Кстати, может быть, все потому, что я не послушался врачей и не дал себя оперировать.

Честно говоря, нужно благодарить Бога и мою жену, что я чудесным образом выкарабкался. Это она находила каких-то людей, доставала даже лекарства, запрещенные к употреблению в нашей стране.

От одного китайского профессора привезли хорошую дыхательную систему, которая мне очень помогает держаться. Я в какой-то период уже сдался, но Лена давала мне силы…

— Кажется, ваше знакомство с женой состоялось при интересных обстоятельствах?

— История действительно была необычная. Просто моя Лена по своему образованию — инженер корабельных холодильных установок, она окончила судостроительный институт в нашем родном Николаеве.

А по призванию она — ди-джей. Кстати, Лена у нас в Николаеве была довольно популярной ведущей, и я как-то просто приехал к ней в студию на интервью. Это было мое самое первое интервью!

И мы с Леной разговорились так, что нас уже никто не мог остановить. Я очень долго и, как мне казалось, интересно рассказывал, какой я хороший, читал в эфире стихи… И, видимо, своими устными изысками посеял в душе Лены зерно…

— И сразу после этого интервью начал стремительно развиваться ваш роман?

— Ничего подобного. Потом я пропал на полгода! И вот однажды я снова попал на радио, стоял общался со своими знакомыми. Тут подошла Лена и как на меня наехала! Мол, чего не заходишь проведать.

Я был шокирован, если честно: вроде я девушке ничем не обязан, виделись, может, всего пару раз… А тут она на меня ни с того ни с сего набрасывается! И к тому же громогласно говорит все, что о обо мне думает.

После того инцидента года два с половиной мы просто перезванивались как друзья, подолгу разговаривали.

Так все и развивалось, пока я первым не понял, что я испытываю к Лене что-то большее, чем дружбу. О чем я не преминул ей сразу же сказать. Но она это всерьез не восприняла и сказала, что такими вещами не шутят.

Она меня, конечно, поставила в затруднительное положение. Я помню почти дословно, что сказал ей: «Ты можешь думать что угодно, сколько угодно называть этой игрой, но на самом деле это правда…» И приблизительно через два месяца броня пала. То есть не все так просто мне досталось — пришлось как следует потрудиться!

— А почему так долго падала броня?

— Потому что мы были тогда достаточно взрослые люди. Каждый из нас к тому времени уже обжегся, для каждого из нас это был второй брак. И к тому же, я думаю, сыграла свою роль природная женская осторожность…

— И как вы пришли к тому моменту, что вам нужно пожениться, что вы уже не обожжетесь?

— Это было естественно. Просто наступил такой момент, когда я уехал в Москву, а Лена осталась в Николаеве. Я для себя точно понял, что не смогу без Лены. Да и раньше это уже было, когда расставание даже на одну ночь, на один день было очень тягостным. А когда я уехал, все стало понятно в сто раз сильнее.

Я, например, тосковал жутко, наговаривал астрономические суммы по телефону – только таким способом я мог хоть как-то угомонить свою душу. А уж когда узнали, что у нас будет ребенок, мы осознали, что это и есть тот самый сигнал, что нам уже пора собираться в кучу и жить вместе, создавать семью…

— Ваши чувства выдержали проверку временем?

— Оно у нас и тогда было нереальным это чувство, и сейчас, слава Богу, остается таким же.

Мне кажется, что я стал еще больше любить Лену за те многие годы, которые прошли. Ведь в самом начале нашего романа мы не знали, что такое настоящая семья — любящая, дружная, счастливая. И в Москве свои ощущения я сравнивал с детским чувством – тоской по матери, братьям, которую испытывал, когда был маленьким. Это было очень похоже.

— Николай, вас жена в шутку называет третьим ребенком в семье. Даете повод?

— Нет, просто меня окунули в такую ласку… Честно признаюсь, я даже в детстве от своей мамки такую заботу не ощущал.

Жена для меня самый родной, близкий человек на свете. Она все делает для меня с такой любовью и с таким желанием, что ее иногда даже приходится в чем-то останавливать. Я говорю: «Солнышко, хоть сегодня отдохни, расслабься!» Видимо, в ней есть что-то такое, что, наверное, присуще всем женщинам.

И я сейчас действительно живу в каком-то домашнем раю. То есть все мои трудности обычно связаны с творчеством, а все остальное… Лена меня просто оградила от всех забот. Я не знаю сейчас, сколько что стоит в магазинах, где что продается, даже то, где можно купить мои концертные костюмы.

Она знает все мои размеры вплоть до миллиметра. Настолько она меня хорошо изучила!

— А одежда жены вам нравится или конструктивно критикуете?

— Нет, мне нравится, как Лена одевается. Я, как все мужчины, люблю короткое, обтягивающее…

— Кстати о мужчинах… Нескромный вопрос: Николай, как вы относитесь к тому, что после вашего дуэта с Борисом Моисеевым и вашей нашумевшей песни «Голубая луна» вас начали подозревать в нетрадиционной ориентации?

— Спокойно. Просто дуэт с Борей Моисеевым — это чистой воды коммерция. Мне тогда предложили: "Можно заработать кучу денег на этом скандальном дуэте".

Сначала я отказался. Но потом решил попробовать сочинить такую песню, где было бы противопоставление двух разных сексуальных культур — гетеросексуальной и голубой. В результате мы с композитором Кимом Брейтбургом написали песню. Было на самом деле трудно писать на эту тему, потому что я с голубыми никогда не общался.

А по поводу подозрений… Самое главное, мои близкие знают, что я и кто я, какого цвета моя ориентация.

— Николай,  какие качества характера должен иметь, на ваш взгляд, партнер, чтобы в семье все было нормально?

— Уважение!

Еще способность идти на уступки, компромиссы, потому что какими бы идеальными отношения ни были, все равно какие-то противоречия возникают даже в мелочах. И для того чтобы из-за этих самых мелочей не возникало крупных ссор, нужно уметь идти на уступки. Вот это, на мой взгляд, редчайшее и бесценное качество. Если есть хотя бы один человек в семье, который умеет идти на уступки с наименьшими потерями для своего эго, то все будет замечательно. Я, например, очень упертый человек в этом отношении.

То есть все, что я говорил о компромиссах и умении уступать, я говорил о Лене.

— А поменяться не пытались?

— А зачем? Ведь скучно же будет жить!

Я считаю, что мы друг друга полюбили такими, какие мы есть. И мы за это время достаточно друг друга изучили — и высоко, и широко, и хорошо, — что наши отношения уже не будут зависеть от каких-то таких моментов. У нас даже секретов друг от друга никаких не было до того, мы оформили свои отношения и создали семью. Да, я упертый, но во мне есть еще куча положительных качеств. К тому же, я уверен, если бы я был суперположительным, то Лена, возможно, меня и не полюбила бы!

А по поводу перемены характера… Мне кажется, менять человека трудно. Но честно скажу, я сильно изменился за эти годы.

Я стал более ответственным, менее ветреным — в конце концов, я же стал старше, стал отцом. И я считаю, что если человек не дурак, то вот это мужское созревание все равно происходит. Поэтому я, наверное, неправильно сказал, когда говорил, что я такой тупой, упертый и никогда не иду на уступки.

На какие-то жертвы все-таки я иду.

Например, когда я хочу пойти с друзьями в баню, то спрашиваю у жены своей разрешения, говорю: «Солнышко, можно мне сегодня пойти с друзьями в баню?» Мог бы ведь не спрашивать, а ведь спрашиваю. Для меня пустяк, а ей приятно. Конечно, это все шутка, но в каждой шутке всегда есть доля правды. И это все не так давно проснулось.

Раньше, конечно, я был просто ветер ветром, очень легко относился к жизни. Взрослому человеку опасно быть ветреным.

Милена Флоринская

bucker