«Никто не должен вступать в состязание с Мочаловым…»
Виктор БОРЗЕНКО, фото автора Его любили члены императорского двора и студенты, извозчики и великие поэты. Когда-то Пушкин, увидев игру Мочалова, вскочил с места и крикнул на весь зал о Мочалове: «Совсем заставил меня забыть, что я в театре». Лермонтов называл Мочалова лучшим актером, какого ему доводилось видеть на сцене… О его жизни «Театрал» рассказывал не раз (см.
номера за май и июнь ). Игрой трагика восхищались Гоголь и Белинский. Он дружил с поэтом Кольцовым и сам писал стихи.
Как однажды отметил Кольцов, эти актерские стихи «вышли чисто русским размером и стали в русское слово». Эхо мочаловской игры долго раздавалось и после смерти. В конце XIX века Станиславский скажет, что ставит перед собой ту же задачу, какую ставил Павел Мочалов.
Так родилась система Станиславского.
Впервые на сцену Павел Мочалов вышел 17-летним юношей и прожил на ней тридцать лет, сыграв 265 ролей. Даже при скромных расчетах, это 9 ролей в год, на что и сегодня (с системой Станиславского) способен не каждый артист. Ему было тесно в рамках собственного творчества.
Мечтал сыграть Арбенина в «Маскараде», но роль запретила цензура, хотел играть Ивана Грозного, но подходящей пьесы не нашлось… И все же он создал на русской сцене целую галерею исторических персонажей: Дмитрий Донской и Князь Пожарский, Михайло Ломоносов и Прокопий Ляпунов, Авраамий и Ермак Тимофеевич. «В русских народных характерах никто не должен вступать в состязание с Мочаловым, – писал Федор Кони, – он создал такие вдохновение на сцене, в которых Мочалов не умрет до тех пор, пока артист сценический жить может, т.е. пока не истребится настоящее поколение поклонников истинно прекрасного, следовательно, и его таланта».
И сегодня с той же патриархальной гордостью педагоги рассказывают о Мочалове студентам театральных вузов, однако на могиле не бывает никто: память об артисте умерла вместе с последним зрителем. В этом смысле великие поэты, живописцы и писатели находятся в более привилегированном положении: поклонники их таланта следят за могилами, приносят цветы. А что остается от актера, кроме пожелтевших листков воспоминаний?
Артисты любят гордиться патриархальными традициями русского театра, поэтому современники Мочалова устанавливали памятник на века. Точнее – не один памятник, а два больших гранитных столба. Один от родственников, другой – от почитателей таланта, которых у Мочалова было множество.
Однако за минувшие полтора века ветер и дождь смыли с гранитного надгробья великое имя, без труда не разберешь эпитафию, написанную, как считается, поэтом Дмитрием Ленским. Да и саму могилу сложно найти среди захоронений Ваганьковского кладбища. И хотя аллея, на которой погребен трагик, названа Мочаловской (о чем свидетельствует указатель вначале кладбища), захоронение можно узнать только по огромному пню, торчащему в ограде.
В прошлом номере журнал «Театрал» обещал опубликовать расчетный счет для всех, кто готов помочь в реставрации могилы великого русского трагика Павла Мочалова. Однако открыть счет оказалось не так просто. Впрочем, мы не намерены останавливаться, и со следующего сезона обязательно воплотим в жизнь нашу идею, невзирая на все бюрократические препоны.
Журнал «Театрал» вместе со своими читателями намерен исправить вопиющую несправедливость. Чтобы восстановить надписи на граните, нужна помощь реставраторов, чтобы выкорчевать громоздкий пень – бригада лесорубов. И это далеко не все работы, которые необходимо здесь произвести: искорежены кованые решетки вокруг постамента, отломаны бронзовые виньетки и лавровые венки у основания гранитных для колонн. Для реконструкции требуются деньги, причем немалые.
Но мы надеемся, что с помощью наших читателей их будет нетрудно собрать. О дальнейшем состоянии могилы и результатах акции мы будем информировать наших читателей.