«Новая опера»: такой разный Пуччини!

В Новой опере завершился традиционный фестиваль «Крещенская неделя», который посвящен памяти основателя театра Евгения Колобова. В последний день музыкального форума была дана долгожданная премьера – вечер «Viva Puccini!», приуроченный к 150-летию со дня рождения великого итальянского композитора, отмечавшегося в декабре только что ушедшего . Это первое обращение Новой оперы к творчеству последнего итальянского классика – раньше коллектив труппы отдавал предпочтение другим веристским авторам, на его сцене шли как сверхпопулярная двойчатка «Сельская честь» / «Паяцы», так и редкоисполняемая «Валли», причем, напомним, Новая опера впервые поставила эту оперу в России.

Идея вечера необычна, поскольку был дан самый что ни на есть разный Пуччини.

В первом отделении прозвучала месса «Gloria», то есть был соблюден концертный формат. А во втором публике была представлена в сценическом варианте единственная комическая опера композитора «Джанни Скикки». Контраст получился во всем. «Gloria» — не только духовное произведение, это еще и ранний Пуччини: кантата написана в качестве выпускной работы юного гения при окончании консерватории. «Джанни Скикки» — произведение театральное, полное едкого юмора, гротеска, к тому же создано мастером уже на закате его творческого пути («Скикки» — последнее полностью самостоятельно законченное композитором произведение).

Такая драматургия вечера позволила продемонстрировать театру все лучшее, что у него есть. В первую очередь, это – знаменитый хор Новой оперы. Хвалы этому коллективу, руководимому вдовой Колобова Натальей Попович, критики раздавали уже не раз – и вполне заслуженно. В этот вечер коллектив вновь подтвердил свой высокий класс, здесь есть все – и красивый, яркий, густой звук, культурная манера, превосходные унисоны, слитность партий, отличный баланс между ними.

Поистине в этом коллективе театра сочетаются самые лучшие качества оперного хора, каким мы его представляем в идеале. Под стать хору была и филигранная игра оркестра под управлением маститого Эри Класа. В кантате нет сумасшедшего драматизма, надрыва, есть мощные, кульминационные места, но они не поражают микеланджеловским размахом – в этом произведении еще много несамостоятельного, заимствованного, еще не сформирован индивидуальный почерк автора «Тоски» и «Турандот», чувствуется влияние Верди и вообще итальянской музыки первой половины 19 века. А вот лирические места уже написаны с мастерством и проникновенностью, достойными будущего автора «Богемы» и «Баттерфляй».

Прекрасно выступили и солисты – Пуччини дает три мужских партии, три разных мужских голоса и ни одной женского – необычное решение для музыки того времени. Георгий Фараджев (тенор) и Василий Ладюк (баритон) продемонстрировали красивые голоса, отличную технику, понимание стиля исполняемой музыки, особенно запомнился их финальный дуэт, в котором вокалисты отлично ансамблировали между собой и с хором. Менее ярко выступил Алексей Антонов (бас), хотя в целом также весьма достойно.

На постановку единственной комической оперы Пуччини был призван Геннадий Шапошников из Иркутска. Он, никогда до того не ставивший в музыкальном театре, увидел это произведение как страшно актуальное и современное – никаким 13 веком на сцене и не пахнет, все происходит в Италии наших дней. Буозо Донати – мафиозо средней руки, создавший свою небольшую империю, которую и хочет унаследовать оголтелая толпа родственничков.

Шапошников придумывает новый сюжетный ход, заставляющий дать опере некоторую мимическую интродукцию: дирижер взмахивает палочкой, но вместо вступления оркестра в зале гаснет свет, а спустя несколько секунд на сцене разыгрывается пантомима. Родственники пришли поздравить дорогого патрона, находящегося при смерти (тот в кислородной маске и с капельницей, но все же на своих ногах «шествует» к праздничному столу) с юбилеем, дарят ему огромную, в натуральный рост копию микеланджеловского Давида, символ Флоренции и одновременно процветания дядюшкиной империи, и буквально душат его в объятиях, после чего звучат первые пуччиниевские аккорды, и собственно опера начинается. Идея вполне интересная, вызывающая бурную реакцию зала – хохот на кульбиты полуживого Донати (мимическая роль Сергея Сатарова) раздавался не раз. Однако пантомима оказалась несколько затянутой, и пауза между взмахом дирижера и первыми звуками оказалась слишком долгой.

Все действие Шапошников располагает на небольшой платформе, медленно выкатывающейся на самую авансцену, тем самым, суживая пространство и делая суету родственников Донати особенно концентрированно-гротескной.

Все пространство затянуто, а герои одеты в ядовито красный цвет, свидетельствующий сразу о многом – и о богатстве, и о злобе, и о преступлении. Контрастами к нему выглядят белоснежные статуя Давида, праздничный стол и парочка влюбленных – Ринуччо (Нурлан Бекмухамбетов) и Лауретта (Галина Королёва), единственные, кому меньше всего дела до дядюшкиных денег, но которые в итоге оказываются в главном выигрыше. Скикки (Игорь Кузьмин) в данном решении – не просто хитрый, смекалистый плут, он еще и яростный обличитель пороков семейства, издевающийся над кучкой алчных родственников на полную катушку. Имея дочь-невесту сам Скикки еще очень молод, а оттого рискованно-изворотлив, отчаян и бесшабашен, не прочь поиграть с разъяренной толпой как дрессировщик в клетке с тиграми, который всегда уверен в успехе предприятия.

Свои реплики за Донати Скикки произносит из под стола, а манипулировать телом покойного дядюшки он поручает родственникам – ситуация поистине трагикомическая, поскольку последние вынуждены под страхом сурового наказания за подлог не просто помалкивать, но еще и «иллюстрировать» телодвижениями покойного все, что говорит Скикки. А говорит он, как известно, совсем не в пользу алчной своры сокровников.

Музыкальным руководителем этой части вечера выступил Дмитрий Волосников.

Оркестр порадовал мягким звучанием, бережным отношение к многочисленным речитативам певцов, ни один из коих не пропал, не был забит повышенной звучностью. В декламационной опере мало пения как такового, поэтому говорить о работе вокальной много не приходится. Единственная ария (Лауретты – знаменитая O, mio babbino caro) спета Г. Королёвой выразительно, но несколько инфантильно – в ней много кокетства юной красавицы, но мало страсти, страдания, которые, несмотря на мажор и изящность мелодики, все же заложены в этом хитовом номере.

Фотографии предоставлены пресс-службой Новой оперы.