О доблестях, о подвигах, о Славе

Мстислав Ростропович — человек-эпоха. Он выбрал музыку, а музыка избрала его. В своей артистической деятельности — виолончельной и дирижерской — Ростропович переплавил все многообразие жизни. Жизни, постоянно испытывающей его на умение держать удар.

Нынешний год оказался для Мстислава Леопольдовича особенно тяжелым. Ему, всегда боровшемуся за других, теперь пришлось бороться за себя. Привычный калейдоскоп лучших концертных залов мира ( вперед. Он не любит и не умеет отдыхать.

В молодости он высаживался в Арктике, чтобы выступать там для полярников. В зрелые годы на похоронах Тарковского он играет на церковной паперти, дает приют Солженицыну, мчится в Берлин, чтобы его виолончель прозвучала на развалинах знаменитой стены.

А в августе 1991-го, узнав о путче в Москве, забросив все дела, прилетает, чтобы разделить бессонные ночи с защитниками Белого дома. Ростропович затем вспоминал: "Я думал, что меня убьют, но зато весь мир узнает, что случилось в России". Желая того или нет, Мстислав Ростропович со своими непредсказуемыми и часто сенсационными поступками неизменно находится в центре общественного внимания. Он все время живет на людях, не ведая одиночества. Всегда торопится, но всюду поспевает.

На равных общается с президентами, королями и дворниками, сокрушая все преграды и комплексы силой своей эмоциональной непосредственности и дружелюбия.

В 1996 году были опубликованы очерки Солженицына "Бодался теленок с дубом", где писатель признавался: "Не помню, кто мне в жизни сделал больший подарок, чем Ростропович этим приютом. Еще в прошлом, 68-м, году он меня звал, да я как-то боялся стеснить.

А в этом — нельзя было переехать и устроиться уместней и своевременней. Что б я делал сейчас в рязанском капкане? где бы скитался в спертом грохоте Москвы? Надолго бы еще хватило моей твердости? А здесь, в несравнимой тишине спецзоны (у них ни репродукторы не орут, ни трактора не рычат), под чистыми деревьями и чистыми звездами, — легко быть непреклонным, легко быть спокойным…

В ту осень он охранял меня так, чтоб я не знал, что земля разверзается, что градовая туча ползет. Уже был приказ посылать наряд милиции — меня выселять, а я не знал ничего, спокойно погуливал по аллейкам".

Ростропович при всей любви к успеху, блеску и даже, можно сказать, к роскоши (его 70-летие праздновали на государственном уровне в Елисейском дворце в Париже, а 75-летие — в Букингемском дворце в Лондоне) никогда не забывал о тех, кому сейчас плохо, кто нуждается в помощи.

За шесть лет Фонд Ростроповича-Вишневской привез в Россию более шести миллионов доз самых разных вакцин для детей. А также помог обеспечить оптимальные условия для их хранения и транспортировки, приобретя на собственные средства тысячи холодильников и термоконтейнеров. А с каким воодушевлением и заботой Мстислав Леопольдович пестует питомцев своего фонда, разыскивая новые таланты!..

Но чем бы ни занимался Ростропович, что бы ни делал, его величие — в музыке. Он стал великим музыкантом и человеком потому, что смог верно понять данный ему свыше дар.

И не только понять, но реализовать его в полной мере.

Невозможно высказаться о таком человеке, ничего не упустив. Столь мощного и многогранного таланта хватило бы на десяток, а то и на сотню людей. Лучше других к Ростроповичу подходит определение "всечеловек", которое Достоевский использовал по отношению к Пушкину. Редко наша планета рождает такие грандиозные таланты.

Еще реже они превращаются в ярчайшее явление истории человечества. Мстислав Ростропович как раз тот самый уникальный случай.

Александр Сокуров:

Прежде всего, конечно, я хочу пожелать Мстиславу Леопольдовичу сил, восстановления после болезни. Если Господь его сберег в самый критичный момент, я верю, что еще он нам нужен и долго-долго будет нужным.

Пусть он не думает, что мы дадим ему отдохнуть, когда он выздоровеет.

Он пережил страшнейшую ситуацию. На грани смерти это было.

Он просто угасал. Если бы не один московский хирург. Французы отказались оперировать, решать эту сложную задачу.

Когда мы снимали в Чечне, он был на тяжелейшей операции в Швейцарии.

При мне он позвонил Галине Павловне, ей единственной сделали спецсвязь, организованную ФСБ, которую нельзя запеленговать. Она узнала, что ему сделали эту операцию, и он просил ее приехать. Она сказала: "Ты должен терпеть!

У тебя был Белый дом. Теперь мой "Белый дом". Я от Сокурова никуда не уеду.

Я доведу это дело до конца". Только в день окончания съемок она улетела в Москву, а потом к Славе. Они настолько по-настоящему и глубоко любят друг друга, что этому чувству даже аналога найти невозможно.

И жизнь любит их еще больше, когда они вдвоем.

Помню наш первый разговор — телефонный, Ростропович позвонил мне домой в Петербург. Я взял трубку. Он представился: "Это Слава Ростропович". Я сразу стал искать стул…

Он просил найти время с ним встретиться. Когда я его увидел, я сразу понял, что это и простой, и сложный человек. Моментально уходит дистанция — он тебя обнимает, целует — возникает абсолютная доверительность.

Но это сложная сердечность человека, который ведет тебя только по своей дороге, по твоей он никогда не пойдет.

Валерий Гергиев:

Я являюсь и поклонником, и младшим коллегой, и — осторожно скажу — другом Мстислава Леопольдовича. Но я никогда не старался лишний раз навязать себя, выцарапать минуту-две его драгоценного времени для себя.

Мы все отдаем дань не только огромному творческому подвигу Мстислава Леопольдовича Ростроповича, одного из величайших виолончелистов всех времен, одного из ярчайших музыкантов второй половины ХХ века.

Мы также преклоняемся перед его мужеством и умением говорить правду в труднейших условиях. А те условия, в которых Ростропович творил и жил в конце 70-х и в начале 80-х годов, огромные потрясения, через которые проходили он и Галина Павловна Вишневская, общеизвестны. Честно сказать, я не знаю, как мы — музыканты моего поколения — повели бы себя в таких обстоятельствах.

Он повел себя очень мужественно. Это едва ли не так же важно, как и то, что он сумел сделать как грандиозный виолончелист, вдохновив тысячи молодых людей на занятия музыкой, а великих композиторов столетия — на создание шедевров для инструмента, которым владел в совершенстве. Повторить это очень трудно, а может быть, и невозможно. Но я надеюсь, что в мир из России придут новые Ростроповичи.

Семья Солженицыных:

Дорогой наш верный друг! Горячо поздравляем тебя с 80-летием. Позволь присоединить и наш голос к общему восхищению твоим несравненным талантом.

Помним все добрые дела ваши с Галей в России.

Мария Бабалова, izvestia