Обрывки воспоминаний
Записала Катерина АНТОНОВА, Фото из архива В. ВУЛЬФА «Егор Булычев и другие». 1934 г. Шура – Ангелина Степанова 23 ноября исполнилось 100 лет со дня рождения народной артистки СССР, лауреата Государственных премий, великой актрисы Московского Художественного театра Ангелины Степановой. Историк МХТ Инна Соловьева писала о ней: «Блистательная и драматичная личная жизнь этой актрисы могла бы дать материал и романисту, и историку».
Она поступила во МХАТ в 1924 году, ушла из театра в 1990-м. Она играла в легендарных спектаклях театра: Ирина в «Трех сестрах», Бэтси в «Анне Карениной», королева Елизавета в «Марии Стюарт», Патрик Кемпбелл в «Милом лжеце», и еще много других – знаменитых – ролей сыграла она за почти 70 лет службы в Художественном театре. О своей дружбе с великой актрисой рассказывает историк театра, автор и ведущий программы «Мой серебряный шар» Виталий Вульф: Я с Ангелиной Иосифовной подружился, когда в моем переводе в Художественном театре шла «Сладкоголосая птица юности»*. МХАТ поехал на гастроли на Украину, и Степанова мне сказала: «Витальчик, придумайте какой-нибудь концерт, чтобы мы работали в свободные вечера». И я придумал: в первом отделении я рассказывал об Ангелине Иосифовне, потом она играла первый акт «Сладкоголосой птицы» с Игорем Васильевым; после антракта я говорил о Теннесси Уильямсе, а она играла второй акт спектакля.
Получился двухчасовой вечер, с которым мы потом много ездили: были в Алма-Ате, в Тифлисе, в Одессе. Естественно, когда много ездишь вместе, то сближаешься с человеком. Мы подружились.
В 88-м году Степанова гениально сыграла свою последнюю роль – Лику в «Московском хоре»**, – фантастически сыграла, хотя не любила этой пьесы, и не хотела в ней играть. Она была не из тех, кто говорил, почему ей что-то не нравится. Но Олег Ефремов, к которому она хорошо относилась, особенно в этот период, ее уговорил. Она сыграла только два спектакля: генеральную и премьеру. Потом заболела.
Когда вернулась из больницы, где ее подлечили, Лику уже не могла играть – не было физических сил. В то время ей было 83 года. У нее оставалось только два спектакля: «Серебряная свадьба» и «Тартюф», в котором она играла госпожу Пернель.
И поскольку так складывалась жизнь в театре, что о ней уже никто не думал, а она была уже не в той силе, чтобы как когда-то зайти к Ефремову и дать ему понять, что ей нужна роль, то в 90-м году она пришла к Ефремову и сказала: «Ты знаешь, мне в театре стало скучно, и я решила уйти на пенсию». Ей в это время было 85 лет. Было огромной ошибкой Ефремова отпустить ее.
Но он подписал ее заявление об уходе.
Степанова больше в театр не приходила. Она была только на 100-летии МХАТа, где выступала лучше всех и была элегантна, как никто: она была в [%4655%]роскошном «зайцевском» черно-белом платье. Когда ее на коляске вывезли на сцену, она стала говорить, что Художественный театр ушел, что ей слышатся в этих сценах голоса людей, с которыми прошла ее жизнь, и что она была счастлива в этом театре. Зал гремел, хотя это было очень горькое выступление. Она сразу уехала домой.
Это было ее последнее выступление и последнее появление на сцене МХАТ. 1998 год. А умерла она в два-три после того, как она вышла. И Степанова стала ее листать: она тогда уже плохо видела, но все же могла читать.
И вдруг она увидела письмо Эрдмана к Шершеневичу******, где было написано: «Эта сумасшедшая женщина, которая мне совершенно не нужна, собирается приехать ко мне в Енисейск. Она хочет сделать из меня декабриста. Останови ее».
Дата была – декабрь 33-го года. А внизу был комментарий: «Речь идет о народной артистке СССР Ангелине Степановой». Она пришла в ярость, которую выражала по-своему: голос ее стал тише, глуше. Она сказала: «Какой бред. Неужели он не понимает, что речь идет о его жене?
Я никогда не была его женой. Кроме того, в декабре я не могла уехать из Москвы, потому что в начале января 34-го года была премьера «Егора Булычова», где я играла Шурку, и репетиции шли каждый день. Как можно так писать, – не проверив. Почему такое невнимание к историческим деталям! Витальчик, возьмите в прихожей на шкафу чемоданчик».
Я достал этот чемоданчик, в котором было очень много писем, и пакет, перевязанный ленточкой – там было 73 письма Эрдмана к ней. Я сказал: «Так это нужно публиковать!», на что она ответила, что публиковать можно только в том случае, если сохранились ее письма к нему, но это маловероятно, потому что он никогда ничего не хранил. Она позвонила директору ЦГАЛИ*******, и выяснилось, что в архиве Эрдмана были только ее письма – 280 писем. Ей сняли ксерокопию с этих писем, и каждый день утром я ездил к ней домой, мы пили кофе (она ничего не умела готовить, кроме кофе), и она комментировала каждое письмо. Я издал эту переписку тиражом 5000 экземпляров, которые разошлись мгновенно.
Но если бы не было того эпизода с книгой воспоминаний об Эрдмане, она бы не показала мне письма. Она была не та женщина, которую можно было спрашивать о чем-то, что имело отношение к ее личной жизни.
Она была сильным человеком. Уникальным человеком – таких я больше не встречал. При этом она была теплым человеком.
Очень любила своих детей – у нее было два сына, и всегда заботилась о них, давала деньги. Она могла не знать, в каком они классе, где они учатся, но заботилась она о них очень сильно. Внука, Сашу, она тоже любила.
Он забегал к ней два-три раза в неделю. Саша учился на актерском факультете в Щукинском училище, и я помню, как она сказала: «Ну, покажи, чему вас там учат». Но он при ней был так зажат и так боялся ее, что не мог читать, не знал, как читать. Я помню, как она ему делала замечания. В этот момент она готовила программу для телевидения и радио – «Демона», и она стала читать – наизусть.
Я был поражен: она уже плохо видела, плохо слышала на одно ухо, но не сделала ни одной ошибки.
После ухода из театра Степанова не работала ни на радио, хотя была знаменитой чтицей, ни на телевидении: не хотела, чтобы ее видели старой. Ее в последние годы вообще мало кто видел, хотя она всегда была очень элегантна: в брючках, в белом свитере, всегда идеально причесана, с великолепным маникюром.
В театре она всегда была в особом положении. В положении первой актрисы. Знала себе цену. Могла уничтожить взглядом, но если хорошо к человеку относилась, то кроме тепла он от нее ничего не видел. Она была очень крупный, очень масштабный человек.
Всегда с прямой спиной. Всегда держала дистанцию. Хотя при этом была очень демократична.
Я помню, что ей по ошибке взяли билет не в СВ, как полагалось всем народным артистам, а в купе. Администратор сходил с ума, а она спокойно сказала: «Ничего страшного. Это не имеет значения».
В ней была настоящая интеллигентность.
* «Сладкоголосая птица юности» – пьеса Теннесси Уильямса, поставленная в МХАТ в 1975 году
** «Московский хор» – пьеса Людмилы Петрушевской
*** «Письма. Николай Эрдман. Ангелина Степанова». Предисловие и комментарий В. Вульфа.
Издательство «Иван-ПРЕСС», Москва, 1995.
**** Николай Эрдман (1900–1970) – драматург, поэт и киносценарист. Автор пьес «Мандат», «Самоубийца» и др.
*****Александр Фадеев (1901–1956) – писатель, автор романов «Разгром» и «Молодая гвардия», был мужем Ангелины Степановой.
****** Вадим Шершеневич (1893–1942) – поэт-имажинист, лидер отечественного имажинизма. Один из организаторов «Ордена имажинистов».
******* ЦГАЛИ – Центральный Государственный архив литературы и искусства.