«Опера-гала» и «Реквием» Верди на III Большом фестивале РНО

Россини, Беллини, Доницетти и… Саббатини

Вечер под названием «Опера-гала», который состоялся 16 сентября в Концертном зале имени Чайковского, имел еще и подзаголовок «Звезды мировой оперной сцены». И если бы не эта ко многому обязывающая дополнительная «вывеска», то и отношение к концерту могло бы быть совсем иным. При этом нисколько не смутило бы даже то, что название «Опера-гала», вообще говоря, не совсем точное, ибо в концерте приняли участие всего двое певцов-солистов. Оба исполнителя – американцы: лирический тенор Лоренс Браунли и лирическое сопрано Сара Кобурн, имена абсолютно новые для отечественной аудитории.

Судя по заявленному им московскому репертуару, и тот, и другая позиционировались большими специалистами по репертуару бельканто. Но услышав их на концерте в столице, можно было прийти к выводу, что только Лоренса Браунли, несмотря даже на всю его манеру нарочито искусственного звукоизвлечения и совершенно глухой, землистый (а иногда непозволительно открытый) тембр и небольшую («камерную») наполненность голоса, вполне можно было назвать лишь «покорителем бельканто». Напротив, то, что в репертуаре бельканто на сегодняшний день делает Сара Кобурн, – это всего лишь довольно милое исполнение, а не интерпретация, всего лишь скромный эрзац того недостижимо большого, что, по совокупности всей технической оснастки, которой нет (возможно, пока нет) у певицы, и составляет мастерство бельканто.

Безусловно, на московском концерте к обоим певцам вполне можно было проникнуться и определенной симпатией: еще бы, ведь исполняли они такую восхитительную, такую ласкающую слух меломана подборку от «главной» итальянской белькантовой тройки «Россини – Беллини – Доницетти». Однако, несмотря на то, что звездами сейчас становятся «прямо с пеленок», а само понятие «звезда оперы» в последнее время бездумно растиражировалось и обесценилось, в ситуации, когда афиша всё же рекламирует исполнителей как «звезд мировой оперной сцены», спрос с них и должен быть по звездным стандартам, а на снисходительные компромиссы и простое умиление они вряд ли уже могут рассчитывать.

Именно с этих позиций я весь и обратился в слух, внимая искусству представленных звезд. В результате общая, в нулевом приближении удовлетворительная, картина при детальном рассмотрении оказывается не столь уж радужной. Но здесь кроется еще и один неожиданный парадокс, некая двусмысленность, ведь место за дирижерским пультом Российского национального оркестра занял маэстро Джузеппе Саббатини, в прошлом выдающийся тенор и – на этот раз уже без всяких оговорок – настоящая звезда мировой оперной сцены.

Блистательную международную карьеру оперного певца Джузеппе Саббатини закончил несколько лет назад, чтобы полностью посвятить себя преподаванию вокала и дирижированию, благо общемузыкальный задел для этого у него был основательный, ведь сначала, перед тем, как заняться вокалом и стать певцом, он окончил Национальную академию «Санта-Чечилия» в Риме по классу контрабаса и несколько сезонов работал в качестве оркестрового музыканта, параллельно изучая дирижирование.

Первые же опыты его дирижерской практики относятся к после сенсационного дебюта в «Аиде» на сцене лондонского «Ковен-Гарден»: в эту постановку она «впрыгнула» буквально за несколько дней до премьеры!

Затем на этой же сцене вышла и в роли вердиевской Леди Макбет. В прошлом году в партии пуччиниевской Тоски она выступила на сцене берлинской «Дойче Опер» и на фестивале в Торре дель Лаго. Среди ее будущих ангажементов – снова спектакли в «Ковен-Гарден» («Набукко», «Бал-маскарад», «Сельская честь») и в «Дойче Опер» («Макбет», «Тоска», «Аттила»), а также дебюты в других театрах – миланском «Ла Скала» («Аида» и «Набукко»), нью-йоркском «Метрополитен-опера» («Аида» и «Сельская честь») и Дворце искусств Королевы Софии в Валенсии («Сид» Массне с дирижером Пласидо Доминго). Как видим, планов у певицы «громадьё» – и это не может не впечатлять…

Если в обсуждаемом исполнении «Реквиема» Людмила Монастырская стала явным лидером и свежим притоком новых творческих сил, то «два бойца проверенной в боях старой гвардии» – болгарское меццо-сопрано Мариана Пенчева и итальянский бас Роберто Скандьюцци – в трактовках своих партий явили «высочайшую мудрость мастерства» и феноменальную эмоциональную выразительность. Кстати, Роберто Скандьюцци принимал участие и в незабываемом исполнении «Реквиема» Верди в 2001 году на сцене Большого театра силами Оркестра, Хора и солистов театра «Ла Cкала» под управлением Риккардо Мути. Выступление же чрезвычайно фактурного и обаятельного венесуэльского тенора Акилеса Мачадо, которого я живьем до этого никогда не слышал, но всегда воспринимал по его видеозаписям (веронский «Риголетто» и мачератский «Любовный напиток») как обладателя голоса красивейшего лирического звучания, показало, что певец перешел уже в разряд лирико-драматических теноров с явным преобладанием драматической форманты. В этом качестве (да еще вживую) слышать певца мне приходится впервые, и этот «первый раз» нисколько не разочаровал – напротив, он превратился в одно сплошное вокальное удовольствие. Акилес Мачадо – еще один солист, который «впрыгнул» в обсуждаемое исполнение по замене вместо американца Стюарта Нейлла.

Хотя последнего исполнителя услышать вживую мне и довелось (это был «Дон Карлос» Верди в «Ла Скала», которым открывался сезон 2008/2009), и певец оставил тогда весьма благоприятное впечатление, сожалениям о случившейся вокальной рокировке просто нет места, ибо «размен» произошел вполне адекватный.

Словом, исполнение «Реквиема» Верди стало грандиозным финальным аккордом III Большого фестиваля РНО. Но к чувству подлинного восторга и удовлетворения примешивается совершенно искренне недоумение: зачем нужно было задействовать целых три хора?

Зачем? Разве в силе звука, в громкости всё дело? Нет, конечно. Увы, но в наиболее экспрессивных моментах хоровых tutti просто закладывало уши от переизбытка децибелов.

Хорошо хоть Людмиле Монастырской своим величественным и сильным голосом удавалось «прорезать» этот переизбыток, не то «плакала бы» на этот раз Libera me, но вторая Lacrimosa нам вовсе здесь ни к чему… И сразу же в контексте замены сопрано настойчиво буравит мозг: «Что Бог ни делает – всё к лучшему». Но тем не менее, давайте же при исполнении произведений, написанных для одного смешанного хора, одним смешанным хором и обходиться! А перебор децибелов, абсолютно неуместный в академических залах, давайте всё же оставим для знаменитых на весь мир молодежных дискотек в Римини или Риччоне…

Фотографии предоставлены пресс-службой РНО