Пацифистский манифест
Последней и самой «непроходной» оперной премьерой Зальцбурга- его нашли мёртвым на одной из московских улиц, и обстоятельства смерти так и не были прояснены) и поэтам-самоубийцам века XX, носил слишком автобиографический характер: Циммерман не смог смириться с общим равнодушием послевоенного общества и «незамечанием» его громких антимилитаристских посланий о грядущих мировых катастрофах и призывов опомниться.
В 1970 он покончил с собой, даже не успев толком насладиться успехом своих «Солдат».
Между тем, опера «Солдаты» более чем жива и, несмотря на репутацию неподходящей для сцены, великолепно выглядела и звучала на самой большой площадке Зальцбурга — «Фельзенрайтшуле». Чтобы разместить дополнительные группы инструментов (Венские филармоники в яме в полном составе, плюс джазовая банда, ударники, клавесин, арфы, пианино и челеста) пришлось пожертвовать частью зрительного зала.
Стоит отметить, что никому еще не удавалось «застроить» сцену «Школы верховой езды» во всю ее немаленькую длину. У Херманиса параллельно каменным аркадам вырубленного в скале театра выросла длинная деревянная казарма-конюшня для солдат и лошадей. Но это только задник, живая декорация (7 красавиц-лошадок присутствуют постоянно на сцене, мы их периодически видим через стекла окон), действие же оперы разыгрывается на первом плане и по внешним признакам напоминает «уютные» спектакли Херманиса, такие как «Соня» или «Латышская любовь». Либретто «Солдат», основанное на тексте комедии Ленца, перекликается с «Воццеком» Бюхнера, который, если можно так сказать, развивал в своей драме похожую тему. Настолько похожую, что обеих героинь зовут Мари, но в «Солдатах» фигура Мари заслоняет собой все мужские персонажи.
В «Солдатах» перенесенных композитором из XVIII века в абстрактный XX (Херманис конкретизирует время действие периодом Первой мировой) есть сюжетные неувязки. В основе истории дочери галантерейщика-маркитанта Везенера из Лилля по Ленцу лежит сословная дифференциация персонажей. Отец толкает свою дочку, помолвленную с человеком из ее же бюргерского сословия Штольциусом, в объятья офицера, рассчитывая через эту связь породниться с благородными. Мари идет на приключение, в итоге ее сгубившее, то ли просто от скуки, то ли по наивности веря в любовь с первого взгляда и порядочность любимого человека. Этот дворянин на французской службе Депорт оказывается развращенным мерзавцем, который, позабавившись с Мари, отсылает ее в казармы, и она потихоньку становится «солдатской девкой» (нем.
Hure). Штольциус потом мстит Депорту от лица всего бюргерства, отравив его и потом убив себя. А у Циммермана сословные предрассудки не в фокусе, он осуждает жестокость и порочность людей (мужчин в данном случае), которая в самой худшей форме обнажается в ситуации войны. Херманис это уловил, бережно выписывая образы Мари и Шарлотты (их поют замечательные певицы и при этом потрясающие актрисы Лора Эйкин и Таня Ариане Баумгартнер). Мужчины все до одного отвратительны — и папаша Везенер (Альфред Муфф), который сам не прочь влезть к дочери в постель, и «прошляпивший» невесту неудачник Штольциус (красавец-поляк Томаш Конечный), наглый Депорт (Даниэль Бренна), солдаты — неплохие сами по себе люди, но в массе своей становящиеся обозленными на весь мир и циничными.
Трудно сказать, что больше поражает в этих «Солдатах» — музыка или происходящее на сцене. В качестве изобразительного бонуса — порнографические дагерротипы, наплывающими в виде светящихся (художник по свету – Глеб Фильштинский) панелей на окна конюшни. За этими окнами то гарцуют полуголые девушки-маркитантки на живых лошадях, разжигая похоть и без того «голодных» солдат, то коротают бессонную ночь те же солдаты в заношенном дезабилье с самокрутками в руках. Все остальное время окна пылают неприличными изображениями. Пылает музыка, вспыхивая как огонь в разных частях зала: бренчат ударные, ноют скрипки, шепчет челеста, и вдруг на какие-то считанные доли секунды пламя охватывает все оркестровые силы — каменная «Школа верховой езды» передает голоса отдельных инструментов как эхо, дребезжат окна конюшни, несчастную девушку солдаты раскручивают в стеклянной витрине как в песочных часах времени (последней там окажется Мари).
Уже не важно, что за война идет, и что, вообще, это война. Зло выпущено из бутылки, и «стадо человеков» уже ничто не может остановить.
Мари между тем опускается на дно жизни спокойно — она даже воображает, что у нее вот-вот родится ребенок, и она медленно вытаскивает из под юбки соломинки (ее ночь с Депортом прошла на сеновале). В финале она тоже сидит на соломе и просит копейку на хлеб — мимо идет ее отец и не узнает в нищенке дочь.
Опера длится чуть больше двух часов, и все это время находишься в напряжении, которое не проходит потом еще несколько дней. Но это хорошее очистительное напряжение. Из певиц еще стоит отметить знаменитую словачку Габриэлу Бенячкову, которой досталась малоприятная роль графини Де ля Рош — она заманивает сестер Везенер к себе в дом, чтобы таким образом спрятать Мари от увлеченного ею сына.
Фотограф — Ruth Walz