Именно к таковым относится двойной альбом австрийского баритона Эберхарда Вехтера — ведущего солиста венских музыкальных театров на протяжении трех десятилетий.

Имя Вехтера не столь широко известно, как, например, имя другого представителя австро-немецкой вокальной школы, тоже баритона Дитриха Фишера-Дискау, или его коллег по сцене — бесспорных и наиболее ярких звезд мировой оперы послевоенной поры, дуэты с которыми, кстати, широко представлены в предлагаемом альбоме. Возможно, причина этому — стойкая привязанность Вехтера практически на протяжении всей жизни к одному театру, одному городу. Разумеется, за свою многолетнюю карьеру певец выступал на многих ведущих сценах мира, однако чаще всего его слышали все же в Вене, именно на сцене Штаатсопер он создал свои наиболее значительные работы.

Эберхард Вехтер был настоящим венцем: он родился, работал и умер в этом городе, а его лучшей ролью, пожалуй, был Айзенштайн из "Летучей мыши" — самой венской оперетты короля венского вальса. Дебют певца состоялся в 1953 году на сцене Венской народной оперы, где тогда шли спектакли разрушенной во время второй мировой войны Госоперы: 24-летний Вехтер исполнил партию Сильвио в "Паяцах" Леонкавалло.

С самого начала его творческая жизнь оказалась связанной с двумя театрами, в которых Вехтеру было суждено состояться во всех отношениях: и как признанному корифею баритонового оперного репертуара, и как талантливому артисту, и как пропагандисту более легких музыкальных жанров (оперетты и немецкой комической оперы), и как администратору — уйдя со сцены Вехтер в течение нескольких лет возглавлял сначала Фольксопер, а затем и Штаатсопер.

За тридцать лет сценической жизни певец исполнил на обеих венских сценах более шестидесяти партий в немецких, итальянских, французских, русских операх, а также в опереттах, лучшие из которых — Мандрыка в "Арабелле" и Иоканаан в "Саломее" Р.Штрауса, Анкарстрем в "шведской" версии "Бала-маскарада", Граф ди Луна в "Трубадуре" и Риголетто в одноименной опере Верди, Фигаро в "Севильском цирюльнике" Россини, Дон Жуан в одноименной опере Моцарта, Эскамильо в "Кармен" Бизе, Князь Игорь в опере Бородина, Вольфрам в "Тангейзере" и Амфортас в "Парсифале" Вагнера, Данило в "Веселой вдове" Легара, и, конечно, уже упоминавшийся Айзенштайн.

Альбом дает обзор наиболее значительных выступлений Эберхарда Вехтера на сцене Штаатсопер, причем все фрагменты представляют спектакли, записи которых до сих пор сокрыты в архивах театра, и публикуются впервые. Эти записи — свидетельства подлинного и бесспорного успеха Вехтера-вокалиста: его теплый, ласкающий слух, мягкий голос, преимущественно лирический, хотя и не лишенный брутальности в драматических кульминациях, завораживает и очаровывает с первой ноты. Его плотное, густое, и в то же время достаточно светлое по тембру звучание полно колористических переливов и каких-то совершенно едва уловимых светотеней: подобно игре света на полотнах ренессансных художников это обаяние абсолютно и трудно поддается описанию.

Голос певца едва ли можно отнести к типично немецким — жестковатым, сухим, интонационно точным, но не слишком богатым обертонами: для этого типажа в нем слишком много солнечных интонаций, настоящего, в итальянском стиле, пастозного звука.

Первый диск полностью посвящен родной для певца австро-немецкой музыке: Моцарт, Вагнер, Рихард Штраус.

Вагнеровские фрагменты представлены сольными выступлениями, и эдесь, бесспорно, настоящим шедевром звучит песня Вольфрама "O du mein holder Abendstern" из третьего акта "Тангейзера" (дорожка 2) — в ней столько силы, глубины, чувства, и одновременно стилистического совершенства, что невольно сожалеешь, что отрывков из опер байройтского гения слишком мало. Моцартовский репертуар представлен диалогами из "Дон Жуана", "Волшебной флейты", "Свадьбы Фигаро" и "Так поступают все", где Вехтер поет в ансамбле с Грациеллой Шутти, Вальтером Берри, Николаем Геддой и Рери Грист. Особенно удачен дуэт с Церлиной (Г.Шутти; дорожка 3) — столько вкрадчивых, обольстительных интонаций находит певец в своем голосе, что содержащаяся в буклете фотография певцов с этого спектакля поистине оживает.