Редчайшее барокко в филармонии

7 февраля Московская филармония вновь угостила ценителей старинной музыки превосходным исполнением редчайшего произведения — в Камерном зале прозвучала серената «Глория и Гименей» Антонио Вивальди. Солисты — два контратенора Дмитрий Синьковский и Олег Рябец — и ансамбль «La Voce Strumentale» — Евгений Субботин (скрипка), Роберт Брем (скрипка), Сергей Тищенко (альт), Наталья Тимофеева (виолончель) и Александра Коренева (клавесин), руководитель также Д. Синьковский.

Данная серената (не путать с серенадой — в музыке барокко это две принципиально разные формы) была написана Вивальди на стихи Доменико Лалли в 1725 году. Она была предназначена для празднеств во французском посольстве в Венеции по случаю бракосочетания Людовика ХV c польской принцессой Марией Лещинской. «Господин граф де Жержи, — писал на страницах „Галантного Меркурия“ один из очевидцев этого события, — дал в своем дворце 12 сентября большое и великолепное празднество по случаю бракосочетания короля. Оно было назначено на 4 часа пополудни.

С приближением ночи весь дворец и вся улица, на которой он расположен, были иллюминированы фонарями, и весь квартал постарался явить свое усердие в освещении этого празднества».

«Глория и Гименей» (Gloria e Imeneo) — это не оригинальное авторское название. Первых листов партитуры не сохранилось, поэтому современные музыковеды дали название произведению по именам его героев: Глория (аллегорический образ славы) и Гименей (античный бог бракосочетаний).

Серената, как вид светских музыкальных произведений, промежуточный между кантатой и оперой, возникла в XVII веке в Италии и затем распространилась в Европе. Она представляла собой большое сочинение для вокалистов и оркестра, предназначенное для исполнения на открытом воздухе в процессе празднования какого-либо знаменательного события, с пышными костюмами и декорациями, но, в отличие от оперы, без драматической линии.

В частности, «Глория и Гименей» представляет собой набор вокальных номеров, восхваляющих добродетели короля и его невесты и благословляющих этот союз от лица мифологических героев.

Вивальди начал писать серенаты в 1708 году (на 5 лет раньше, чем оперы), неоднократно обращался к этой музыкальной форме на протяжении жизни (до наших дней дошло только 8 его серенат) и, как можем судить по «Глории и Гименею», весьма в том преуспел. В серенате, по крайней мере, как в данном случае интерпретировал ее автор, хотя и не предусмотрено собственно «действия», но присутствуют все остальные формальные атрибуты opera-seria — трехчастные разнохарактерные арии, ансамбли и речитативы.

Увертюры в «Глории и Гименее» то ли не было предусмотрено, то ли она была утрачена, поэтому в качестве весьма достойной инструментальной замены ей прозвучал скрипичный концерт Вивальди до-мажор op.177, который музыканты ансамбля готовят к записи в Турине. Ансамбль «La Voce Strumentale» — молодой, но уже неплохо зарекомендовавший себя коллектив-трансформер, состав которого может меняться в зависимости от задач концерта и исполняемого произведения.

Музыканты практикуются в историческом исполнительстве, и в данном концерте нам представили также близкое к аутентичному прочтение музыки Вивальди, с использованием барочных заостренных смычков.

Следует отметить безусловный успех лидера ансамбля Дмитрия Синьковского как солиста-скрипача. Оптимальное сочетание базовой техники русской скрипичной школы и результатов творческих поисков западных исследователей аутентичного барокко открывает перед ним массу возможностей.

Такой подход позволяет ему делать старинные произведения в равной мере и академически выверенными, и интересными, и понятными для слушателя любой степени подготовленности. И что важно, за виртуозностью игры не теряются чувства, эмоциональная насыщенность исполнения, яркость красок и настроений — то торжественная радость блестящих пассажей, то нежность и трепетность кантилены.

Теперь, собственно, о пении.

Главным персонажем серенаты Вивальди (по крайней мере, если судить по сохранившемуся материалу) является Глория (меццо-сопрано) — ей отведено пять масштабных арий (сопрано Гименею — только три) плюс участие в диалогах и дуэтах. С учетом того, что обе партии в нашем концерте были отведены контратенорам, ставка сделана на противопоставлении двух разных тембров — более легкого, воздушного и «пустого» в партии Гименея и более наполненного, чувственного и мягкого в партии Глории. Идея, в целом, себя оправдала.

Хорошо известный не только в России контратенор Олег Рябец (Гименей) обладает, возможно, не самым идеальным тембром, в котором многовато «песка» и «отзвуков ветра».

Но за плечами его хороший опыт работы как в барочных, так и в классических и современных операх. Причем работать ему доводилось далеко не только в условиях камерных залов, но и озвучивать гораздо более серьезные пространства. Поэтому в способности раскрасить кульминационные места ярким летящим звуком он, пожалуй, превзошел коллегу. В остальном, наверное, если бы речь шла об обычном женском сопрано, мы бы сказали, что до высшего пилотажа дотянуться не удалось и над повышением качества (а что важнее качества в камерном пространстве?) стоило бы поработать.

Но ведь речь же идет о контратеноре, причем редчайшей на мировой сцене сопрановой специализации, поэтому к деталям придираться не стоит.

Для Синьковского (Глория) это далеко не первое обращение к барочным раритетам на сцене Камерного зала филармонии (об одном из предыдущих таких его выступлений мы уже писали). Вокальная форма артиста, как показалось, прогрессирует — голос стал ровным, мобильным и собранным, отшлифовалась интонация, улучшилась подвижность и в исконном смысле «колоратурность».

В общем, наш певец явно намеревается вплотную приблизиться к стандартам западных контратеноров-перфекционистов. К объективным минусам, как ни жаль, пока приходится причислить сугубо камерный формат звучания, до масштабов традиционной оперной сцены путь еще не пройден. Но несвойственная большинству контратеноров естественная манера, беспрепятственно льющийся звук и очень приятный, чистый и благородный тембр это вполне компенсируют.

Что касается самого факта совмещения специальностей — скрипки и вокала — это вопрос неоднозначный и в рамках рецензии на конкретное мероприятие, наверное, неразрешимый.

Вероятно, отечественная профессура старой закалки вряд ли с радостью дает благословение на подобную «многостаночность». Однако критерий истины, как известно, практический результат — а он в данном случае свидетельствует в пользу выбора, сделанного артистом. К тому же, если вспомнить судьбу видных музыкантов эпохи барокко, практически все они были либо мультиинструменталистами, либо совмещали вокал с инструментальным исполнительством или композицией, то есть и сама традиция этой музыки подобное вполне позволяет.

В заключение, еще раз отметим тот положительный факт, что редко исполняемые образцы музыки барокко теперь все чаще доступны в живом исполнении для российских слушателей.

Стоит поблагодарить энтузиастов этого направления, к которым, безусловно, относятся участники прошедшего концерта, и пожелать им дальнейших успехов.