Решили пообедать
«Саранча» Биляны Срблянович Режиссер Роман Козак Театр им. Пушкина Алиса НИКОЛЬСКАЯ Дважды поставленная в Петербурге пьеса сербки Биляны Срблянович «Саранча» добралась и до Москвы. Успех этот объяснить нелегко: «Саранча» – это мрачная, запутанная, тяжеловесная история с большим количеством линий, некоторые из которых комкаются к финалу.
Однако Роман Козак выбрал именно ее для постановки на своей сцене. В «Саранче» очень много персонажей. На первый взгляд никак не связанных.
Но вскоре окажется, что все они так или иначе соприкасаются. И их основное занятие – поедание друг друга. Нападение, демонстрация острых зубов – не то ради удовольствия или выгоды, не то по вине инстинкта.
Подобно насекомому, вынесенному в заглавие. Несложные конструкции – мать и дочь, муж и жена, отец и сын, брат и сестра. Все несчастны, причем несчастны как-то демонстративно – мол, все могло бы быть иначе. И я мог бы быть Достоевским или Шопенгауэром.
Но мне мешают.
Каждый думает только о себе. А любые чувства заменяет мелкое, постоянно зудящее раздражение. На весь мир и на тех, кто оказывается рядом.
На родного человека или чужого, на молчащий телефон или звонящий не вовремя. Все не так.
Вот парочка: знаменитый тележурналист и гримерша. Такие разные. Но почему-то испытывающие друг к другу противоестественную нежность. Хотя отношения у них не получаются. А вот муж и жена.
Ожидающие второго ребенка. Вместо радости и спокойствия по случаю такого события в их семейке царят ежедневные междоусобные бои. В которые активно включаются старшая дочка, бессердечное циничное создание, и дедушка, подверженный приступам мании величия.
Еще один дедушка – тих и безвреден. Он, как овощ: не говорит и не соображает. Зато все время сбегает из приюта. И родной сын готов завести его в лес и оставить там. Жестокость – часть быта.
Такая же, как утренний кофе или вечерняя ванна.
Художник Зиновий Марголин соорудил на сцене полутемный ресторан: маленькие столики, душные красные диваны, вертящаяся стойка. Путем нехитрых манипуляций зал превращается то в квартиру, то в телевизионную студию. А поверх идет полукруглый барьер для совсем условных сцен – там, как по узкой лесной тропинке, сын ведет своего отца в глушь или ездят игрушечные танки, иллюстрируя разборки мужа и жены.
Роман Козак – режиссер сдержанный. Даже бесстрастный. И спектакль как раз такой: эмоции отмеряются гомеопатическими дозами. Возможно, для этой пьесы, для возможности раскрытия текста это как раз оптимальная манера.
Но Козак отнесся к тексту с излишней бережностью. В итоге действие идет себе, никуда не торопясь и ни на чем не акцентируясь. Получается довольно монотонно. А множество тем (тут зацеплены, помимо общечеловеческих, и военные, и политические вопросы) утяжеляют происходящее и не получают развития. Про некоторых героев вообще ничего не понятно.
Главное, что удалось – семейные истории.
Основное достоинство спектакля – блестящий актерский состав. Исполнителей Козак подобрал очень разных, но, несмотря на «отдельность» каждого, ему удалось спаять единый ансамбль. Хотя некоторые очевидно выделяются. Как Вера Воронкова – Дада, хищная и глупая ведущая прогноза погоды, ненавидящая своего мужа-мямлю. Она ослепительно улыбается, медовым тоном говорит обидные вещи и совершенно по-детски ударяется в слезы по любому поводу.
Или Виктор Вержбицкий – Фредди, ее брат-гей. Сердитое эксцентричное существо, помешанное на красоте и сексе, жаждущее жить в полную силу – и очень одинокое. Фредди, не моргнув глазом, заводит старого отца в лес и даже почти бросает, но в результате все равно забирает к себе и возится с ним, как с младенцем. Александр Пороховщиков в маленькой, почти бессловесной роли папы производит сильное впечатление. Сложная функция у Николая Фоменко: он единственный существует и внутри истории, играя тележурналиста Макса, честолюбивого и мучающегося страхом смерти, и вне ее – разговаривает с публикой в начале, дает пояснения по ходу.
Благодаря им происходящее очеловечивается, к нему подключаешься, испытываешь эмоции. Настоящие. Те самые, которых лишены самоуверенные и несчастные герои.