Ровный свет факела
Сразу после войны его стали называть сибирским МХАТом. Художественный руководитель «Красного факела» Вера Редлих в 50-х годах превратила театр в один из самых посещаемых не только в Новосибирске, но и во всем регионе. Сегодняшним краснофакельцам приходится бороться со здоровой конкуренцией.
Опыта энергичного общения у «Красного факела» довольно, ведь директор театра Александр Кулябин – идейный вдохновитель фестиваля «Сибирский транзит», объединившего театры Новосибирска, Омска, Томска, Барнаула, Иркутска…
Зал «Красного факела» почти всегда полон. Есть и «свои» зрители, которых в театре знают в лицо, уважают и ценят: это персональные актерские поклонники. Новосибирская труппа сильная, яркая, разнообразная: изящные Виктория Левченко и Татьяна Классина, обаятельные Максим Битюков и Константин Телегин, импозантные Сергей Пиоро и Андрей Черных. Но главная мощь сосредоточена в двух ведущих артистах «Красного факела»: тандем Игоря Белозерова и Владимира Лемешонка можно увидеть в нашумевшем «Достоевский-trip» по пьесе Владимира Сорокина режиссера Юрия Урнова.
Спектакль-участник «Дней российской культуры в Германии» повествует о наркоманской тусовке, подсевшей на наркотик несколько неожиданный: литературные тексты, среди которых Кафка и Набоков. И вот, когда изнывающим в ломке больным доставляют новый кайф – Достоевского, – в полуторачасовом спектакле со всеми скандальными «сорокинизмами» вдруг начинается второй спектакль: по тексту романа Достоевского «Идиот». Больше всего этот неожиданный спектакль в спектакле похож на тибетское обертонное пение, по преданию соединяющее в себе рев тигра и голос нежной девушки.
Сочетая несочетаемое, превращая стилистику новой драмы в высокую трагедию, Игорь Белозеров играет Рогожина. Страсть к Настасье Филипповне искажает, безобразит его черты, заставляет крючковато сгибаться пальцы. Но когда любовь и отчаяние смывают тьму с лица, он стоит на коленях, распахнув руки крестом, и все его существо дышит безграничной, собачьей преданностью, он сейчас и от разящего ножа не увернется, вздумай Настасья его зарезать.
Затишье сменяется взрывом: беспорядочно мешаясь по площадке, семеро участников наркоманско-литературного [%2574%]безумия вдруг сталкивают Рогожина-Белозерова и Ипполита-Лемешонка, трясущегося, одержимого идеей жизни вечной и ужасом перед приближающимся финалом. Именно здесь, на огороженном мобильными декорациями клочке площадки, становится очевидна зеркальность этих персонажей Достоевского – шутка для посвященных, лихо сыгранный литературоведческий бумажный экзерсис.
А потом удивительным образом низовой, площадной текст Сорокина тандем артистов Белозеров – Лемешонок поднимает, будто волейбольный мяч над площадкой, от реплики к реплике обнаруживая среди матерного бурелома красоту и подлинную трагедию души.
Сегодня Белозеров репетирует Мольера в «Кабале святош», а Лемешонок только что сыграл Ричарда Глостера в премьерном спектакле итальянского режиссера Рикардо Соттили «Ричард III», приятно удивившем и критику, и публику Новосибирска.
Сцена, обнаженная до кирпичной стены, обрамлена водяной завесой. По трем сторонам рокочут огромные вентиляторы, деревянный пол раззявился люком. К серому, как небо Англии, потолку подвешены тяжелые камни, падающие на помост всякий раз, как кто-то гибнет.
По сцене разбросаны жестяные кофры, используемые в качестве барабанов.
Водяная пыль заполняет пространство, холодный ветер бьет по лицам, тусклый свет превращает живых в призраки. Грохот барабанной дроби по-шамански завораживает зрителя, втягивая его в этот чудовищный, архаичный, пещерный мир. Англия в «Ричарде» и впрямь похожа на пещеру: холод и вечная капель, тьма, разбавляемая тусклым светом фонарей, летящие сверху камни. И посреди опасности играет с жизнью Ричард Глостер: калека, жаждущий власти и получающий ее путем страшных интриг.
Он появляется то в роскошном ультрамариновом пальто, подчеркивающем его колченогость, то в оранжевом попугайном костюме прекрасной шерсти, то в галифе и гимнастерке. Все на нем сидит, как влитое, и увечная рука в черной перчатке – только повод напоказ выставить заглавие фолианта: «Государь» Макиавелли. Левая, здоровая рука Ричарда как щупальце осьминога оплетает людей ложью и ненавистью.
Хромый, злой и умный, с вечной полуулыбочкой на жестких губах, Ричард Лемешонка вонзает кинжал так, что на него даже невозможно обидеться. Он подчиняет своей воле женщину у гроба убитого им мужа, развращая ее одним лишь прикосновением. Безусловно, играя человека и его трагедию, Лемешонок играет и почти осязаемое качество его личности: как тлен, он превращает в прах всех; как ржавчина, губит все. Этот шекспировский фатум, рок, в финале сработает как предопределение: от этого гниения погибнет и сам Ричард Глостер, меняющий костюмы как личины, лгущий всем, но никогда не обманывающий себя.
Вот он глядит на собственную криволапую тень и хохочет: вы, слепцы, вами правит ядовитый паук, а вы все не догадываетесь, что его нужно убить.
Актерский ансамбль в «Ричарде» великолепный, и, хотя Лемешонок – безусловная звезда, есть еще одна работа, мимо которой не пройти. Герцогиню Йоркскую, мать Ричарда, играет Александр Дроздов. Казалось бы, мужчиной, играющим женщину, сегодня никого не удивишь, но здесь нет ни капли пошлости, ни на йоту глупой усмешки, ибо трагедия старой женщины велика, как Вселенная.
Дроздов в черном длинном одеянии почти недвижен, когда ровным голосом повествует о плоти от плоти своей – своем сыне, уничтожившем для нее мир. Он сидит под дождем, в немом отчаянии переплетя руки – налысо бритая загадочная красавица Джоконда, олицетворение горя, существо, утерявшее пол…
…Следующей премьерой «Красного факела» станет булгаковская «Кабала святош» в постановке главного режиссера театра Валерия Гришко, а затем в планах театра фестивали и гастроли, во время которых будет продолжаться реконструкция здания театра.