Скандал в театральном Омске

Министерство культуры области меняет неуступчивого директора на неуживчивого худрука? Александра ЛАВРОВА   Жаль, что внимание к театру привлекают скандалы. Так случилось и на этот раз – с Омским театром для детей и молодежи, в прошлом году отметившим 75-летие и приезжавшим в Москву с гастролями. 29 ноября у Валентины Николаевны Соколовой, директора ТЮЗа (так его и продолжают называть в Омске), проработавшей в этом театре 27 лет, подошел к концу контракт. И его не продлили.

Конкурс, объявленный Министерством культуры Омской области, выиграл другой кандидат – известный режиссер Владимир Золотарь. Казалось бы, естественно, хоть и травматично. Старая гвардия должна уступать место молодым. Однако есть несколько моментов, которые вызывают вопросы.

В театре считают, что опытного директора сняли из-за борьбы с концессионным договором: зданию ТЮЗа необходим ремонт, денег у области нет, предполагалось, что средства даст концессионер, который получит право возместить затраты, создав в театре культурно-досуговый центр. Не без оснований Соколова сочла, что ТЮЗ, в здании которого будут работать мультимедийный кинотеатр и игровые автоматы, потеряет свое лицо. На время ремонта театр должен был освободить здание и показывать спектакли на сценах ДК, не подходящих для тюзовских декораций, так что театр потерял бы репертуар, а может быть, и вообще свой дом. Соколова привлекла СМИ, добилась пересмотра договора, получила поддержку губернатора Виктора Назарова. Можно было бы предположить, что Министерство культуры искало более сговорчивого директора.

Но Владимир Золотарь на такую роль никак не годится. Он известен как человек принципиальный, не идущий с властями на компромиссы, если дело касается искусства. Скажу сразу: мне очень нравится Владимир Золотарь и как талантливый, современно мыслящий режиссер, и как человек. Но за ним тянется шлейф слухов: неуживчивый, недипломатичный.

Хотя правда была на его стороне и в Барнауле, и в Нижнем Новгороде. И, вообще, зачем ему, творчески состоявшемуся режиссеру, стремящемуся строить свой театр-дом, занимать административную должность при работающем главном режиссере – Борисе Гуревиче? Пусть не должность директора, а – после внесения изменений в устав – художественного руководителя? И к тому же приходить на место, где его не ждали и заведомо настроены против?

Ведь сам он прежде оказывался в аналогичном положении, будучи главрежем, когда местные чиновники «спускали» ему начальника. Естественно предположить, что убрать хотели не только Соколову, но и Гуревича. Сам Золотарь, работавший в Омском «ТОП-театре» и параллельно выпускавший спектакль в Новосибирске, находился в последнее время в состоянии аврала и ситуацию в ТЮЗе не представлял в деталях.

Много лет Омский ТЮЗ живет в тени своих соседей: легендарной Омской академической драмы; молодого, но быстро вышедшего на российскую театральную арену «Пятого театра». Однако в ТЮЗе были и есть свои радости и горести, победы и поражения. Был и есть свой зритель.

Была и есть своя жизнь. За 76 лет на его сцене поставлено более 450 спектаклей. ТЮЗ пережил свой золотой век в 1960-е,  а серебряный — в 1980-90-е при Владимире Рубанове, когда в 600-местный зал попадали не все желающие. Здание театра было построено более сорока лет назад, и за это время ни разу не проводилось капитального ремонта.

Это так называемое здание «для партконференций» – слишком большое для театра, тем более детского. Камерного зала нет, спектакли малой формы идут на сцене, где располагается игровая площадка и куда рассаживают зрителей. К тому же проектировалось здание не для Сибири. Но театру удалось его обжить, «надышать».

Здесь осуществляется масса проектов, издается альманах рецензий, написанных юными зрителями, работает зрительский клуб.

Недавно руководство ТЮЗа пригласило меня и критика из Петербурга Надежду Таршис посмотреть последние премьеры. Почему именно нас? К прошлому юбилею ТЮЗ провел интересный фестиваль спектаклей для детей «Жар-птица», мы были в жюри. (Кстати, тогда Министерство культуры Омской области обещало проводить фестиваль раз в два года, но, к сожалению, продолжения не последовало. Масштабные фестивали рождались здесь и раньше, но традиционными не становились.) Спектакли ТЮЗа, хозяина «Жар-птицы», показанные на фестивале, запомнились. Режиссером обеих постановок был тогдашний главный Владимир Ветрогонов. «Летняя поездка к морю» по сценарию Юрия Клепикова – один из лучших спектаклей для подростков, которые я видела за последние годы.

Любопытен был и «Мещанин во дворянстве» Мольера, к слову, до сих пор остающийся в репертуаре (как и еще четыре постановки Ветрогонова).

После ухода Ветрогонова полтора года театр жил без главрежа, с января 2011-го в ТЮЗе работает Борис Гуревич, ставивший здесь по приглашению и раньше. И Рубанов, и Ветрогонов, и Гуревич – режиссеры питерской школы. Как, кстати, и Владимир Золотарь, учившийся у Геннадия Тростянецкого.

Мы посмотрели пять спектаклей. Кроме того, два я видела в Москве во время гастролей. Поэтому с уверенностью могу сказать: Омский ТЮЗ имеет разнообразный качественный репертуар, рассчитанный на разного зрителя – причем рассчитанный точно, адресно.

За недолгий для такой задачи срок Борис Гуревич стал в театре своим, сделал очень много.

В отличие от многих бывших тюзов, поменявших названия на молодежные, омский театр работает для детей не по остаточному принципу, не формально – заинтересованно, весело, затратно – и в смысле уделяемого внимания, и в смысле финансов. «Проделки Эмиля из Леннеберги» в постановке Ларисы Артемовой (режиссер из Петербурга, давно сотрудничает с Омским ТЮЗом) – очень симпатичная инсценировка повести Астрид Линдгрен про сорванца, который, повзрослев, стал уважаемым человеком – председателем муниципалитета. Спектакль вроде бы скромный, но изобретательный, придуманный художником Никитой Сазоновым как ожившая детская книжка с картинками. Добрый, поучительный – но не назидательный, без занудства. В «Золотом петушке» молодого режиссера Натальи Индейкиной (Петербург) и сценографа Кирилла Пискунова много выдумки, игры: враги, на которых по движущемуся кругу устремляется русское войско, – плоские фигурки и куклы; Звездочет, Петушок и Шамаханская царица – из одного, птичьего, племени, легкомысленного, но хищного, и т.д., и т.д.

Текст Пушкина дополнен фрагментами  сатирического либретто оперы Н. Римского-Корсакова (В. Бельский), увлекающего пап и мам, но не слишком понятного детям, которые, впрочем, увлечены яркостью костюмов, азартом игры, музыкой. Наименее убедительным мне показался «Финист Ясный сокол» в постановке Анны Бабановой (закончила РАТИ, работала очередным режиссером в Омской драме), которая обратилась к советской, псевдорусской трактовке сказки, на мой взгляд, неудачной, но создала зрелище праздничное, с языческими песнями-плясками.

О плясках – особо. Не всякий театр может похвастать таким профессионалом, как балетмейстер Виктор Тзапташвилли, благодаря которому каждый спектакль ТЮЗа имеет детально разработанный пластический рисунок, а все артисты не просто великолепно танцуют – живут в движении. Нельзя притвориться, что ты владеешь телом – в ТЮЗе все артисты в прекрасной физической форме, это результат планомерного тренажа, который здесь – норма.

Например, незатейливая, вторичная, в общем-то, пьеса Виктора Ольшанского «Принцесса Кру» на сцене Омского ТЮЗа превращается в волшебную шкатулку-матрешку. И не только благодаря трансформирующимся декорациям Марии Брянцевой, но и за счет разных способов движения артистов. Реальное действие – история испытаний Сары Кру (я видела в заглавной роли прелестную студентку ОмГУ Веронику Дмитренко) обрамлена фантастическим, зловещим крысиным балетом. Солирует здесь «крысиный король» Мельхисидек (Олег Чичко), оказавшийся способным на благодарность и благородство.

Жизнь крыс рядом с людьми подобна сну. Но Сара видит и «обычные» сны — прекрасные сны об Индии, где она жила с родителями, эти сны смыкаются с ее мечтами. У каждой реальности – свои законы, а потому у артистов возникает каждый раз новая пластика.

Это спектакль, имеющий точный адрес – он для девочек-подростков. Осиротевшая Сара, ставшая нищей, не потеряла доброты и достоинства и была вознаграждена судьбой. Как и «Проделки Эмиля», рассказ о девочке и крысах дает детям урок, оставаясь волшебной сказкой.

Борис Гуревич преодолел прямолинейность пьесы, умело объединив постановочную группу и артистов в единую команду.

Гуревич – режиссер-объединитель и сочинитель, умный, но не «головной». Он с уважением относится к тексту автора, сочиняя свой сценический текст, делает это с фантазией, не без изящества. Такова его «Двенадцатая ночь» Шекспира (за основу взят перевод Юрия Лифшица), где ведется красивая игра со словом, в буквальном смысле – с буквой великого Барда.

А получается, что с духом, потому что спектакль поистине поэтичен. Основа сценографии Марии Брянцевой – название комедии. Подвижные цифры и буквы то превращаются в разбитый бурей корабль, то возвышаются ионическими колоннами, то взмывают ввысь как качели, то покрываются цветами флердоранжа, то раскрывают дверки современного бара – графского погребка. Текстовым лейтмотивом зрелища становится песня герцога Орсино. «О музыка, ты пища для любви!

Играйте же…» – напутствует артистов Шут (Дмитрий Пономарев), который здесь еще и сочинитель истории – он немного в стороне, следит за действием, направляет его, в руках его книга. И артисты подхватывают стихи на разные лады, на глазах у зрителей становясь персонажами. Играя, артисты подшучивают над театральными стилями, все более раскручивают историю любви и творения.

Правда, в некоторых (первых) сценах шекспировский текст забалтывается, порой актеров будто бы оставляет дух единства, пропадает азарт. Но в целом это профессиональная, одухотворенная работа.

Последняя премьера – «Мой милый Плюшкин» Виктора Ольшанского – спектакль слаженный, осмысленный во всех деталях, все актеры работают  в нем превосходно, а порой – виртуозно. Зрители сидят на сцене, где располагаются декорации первых сцен. Но спектакль нельзя назвать камерным. Фантазия на тему «Мертвых душ» Гоголя выстроена в обратной временной последовательности: начинается с приезда Чичикова к Плюшкину, продолжается сценами, в которых Плюшкин предстает все более молодым.  А визуальная перспектива постепенно, от сцены к сцене, расширяется.

Начавшись на крошечном замкнутом пространстве, кажется, затянутом паутиной, в закутке, где только и может ютиться «прореха на человечестве» Плюшкин (Никита Пивоваров), и куда является торговать мертвые души цепкий, брезгливый черт Чичиков (Сергей Дряхлов), история постепенно отвоевывает у тесноты старости все новые просторы – отдергиваются все новые полупрозрачные занавеси, распахиваясь, наконец, на весь зрительный зал. Не только сценография (Мария Брянцева), пластика (Виктор Тзапташвилли) и музыка (Владимир Бычковский) создают эффект возвращения к истокам утраченной жизни. Кажется, Борис Гуревич добился в этой постановке главного – создал самодостаточный художественный мир, вычленить из которого отдельные составляющие не просто. Трагедия гибели души, заданная вначале, помнится на протяжении всего действия, но финал не оставляет гнетущего ощущения.

Ведь жизнь всегда дает выбор. Другое дело, как распорядится этим правом человек.

В этой труппе есть зрелые мастера старшего поколения, здесь собраны и молодые талантливые актеры – очень разные и очень талантливые. И среди них – такое количество высоких, пластичных, темпераментных красавцев, вовсе не кукольных, а обладающих индивидуальностью, что остается только удивляться.

Как и в каждом живом театре, в Омском ТЮЗе есть проблемы. Например, у молодых артистов – со сценической речью. Не все спектакли – безоговорочные удачи. Из виденных нами в этот приезд – «Дон Жуан, или Любовь к геометрии» Макса Фриша.

По-моему, Гуревич не нашел точной интонации, переборщил с испанистостью, с театральными красотами, погрешил против интеллектуальности автора, отдав «геометрию» на откуп Брянцевой и Бычковскому. Однако юный Дон Жуан, превращенный режиссером во втором акте сначала в опереточного пошляка, а потом – в беспомощного перед натиском жизни старика, подготовил молодого Никиту Пивоварова к роли Плюшкина. 

Все эти спектакли, способные стать для юного зрительского сердца открытием театра и потрясением жизни, появились на сцене Омского ТЮЗа, конечно, благодаря Борису Гуревичу. Но и благодаря директору. Опасаясь неблагоприятного исхода конкурса, Валентина Николаевна сетовала, что обеспокоена судьбой театра: кто придет ей на смену, быть может, человек далекий от театра? Она директор жесткий, думаю, вовсе не ангел.

Многое приходилось слышать про трудности работы с ней. Однако и режиссеры, вступавшие с ней в конфликт, тоже не ангелы. Скажу банальность, но конфронтация ведь изначально заложена в отношения директора и главрежа.

А альянс между Гуревичем и Соколовой сложился. Мне показалось, что продуктивный.

На сегодня расклад в Омском ТЮЗе таков: существует открытое письмо в поддержку Соколовой, под ним – подписи больше ста человек, это артисты, работники театра, театральные деятели Омска, журналисты; к Владимиру Золотарю многие относятся враждебно, про него рассказывают оскорбительные небылицы, но его первая встреча с коллективом 3 декабря прошла вполне корректно, интеллигентно; Министерство культуры менять свои решения не намерено; Борис Гуревич,  которого никто не увольнял, не захотел остаться в театре и решил уйти после окончания работы над спектаклем, который он сейчас ставит, то есть в январе.

Елена Мамонтова, начальник отдела искусств в Министерстве Омской области прокомментировала ситуацию так.  Проведение конкурса после окончания действия контрактов – законная процедура. Конкурс прошли и другие директора, представив концепции своих театров, пусть конкурировали они сами с собой. Концепция, представленная Соколовой, не получила поддержки у комиссии, Валентина Николаевна предполагала работать дальше так, как она работала раньше – не с детьми, а с педагогами и организаторами, что влечет за собой заполнение зала принудительно согнанными школьниками.

Золотарь в своей концепции развития театра предложил идеи работы с детьми разных возрастов, начиная с трех лет, и инструменты воплощения этих идей. Он человек творческий, но концепцию – убедительную – представил менеджерскую. Поэтому его признали победителем в конкурсе на должность директора, но работать он будет худруком.

Директора же для воплощения его концепции будут искать дополнительно.

Естественно, что бы ни говорили чиновники, их упрекают и будут упрекать в мести неуступчивой Соколовой. Но мне лично кажется более важным другой упрек – в некорректности по отношению к Борису Гуревичу. Если его не хотели увольнять, то почему разговор с ним Золотаря состоялся так поздно, после представления нового руководителя труппе?

Понятно, что это упустил замотанный поездками из Омска в Новосибирск и обратно Золотарь, но Министерство? Кстати, почему не было предварительного разговора с Гуревичем в Министерстве? Когда Золотарь предложил Гуревичу остаться в театре и попробовать работать вместе, главный режиссер ТЮЗа уже сделал выбор – остался на стороне своего директора.
Очень бы не хотелось, чтобы скандал в Омске перерос в войну, чтобы интересы противоборствующих сторон стали важнее, чем жизнь театра.