Сладкоголосая Серена
Итак, два концерта «Большого фестиваля РНО» с участием Лоры Клейкомб и «Золушка» Россини.
После конкурсных состязаний 1994 года Лора Клейкомб наведывается в Москву уже в третий раз. Первый был в под руководством Альберто Дзедды играл в Москве россиниевскую «Итальянку в Алжире», на «Золушке» звучал совсем уже по-другому, хотя стили этой музыки абсолютно одинаковы.
Звучал, в общем-то, неплохо, но как-то очень рационально и сухо. Не было в нем того волшебства и той тайны, которые вселял в него небожитель Дзедда. Возможно, у Плетнева и была «алгебра гармонии», но однозначно не было трепета души, без которого музыка Россини – просто аморфная масса без вкуса, без цвета, «без запаха». Но то, что Дзедда поработал с этим оркестром, несомненно, пошло ему только на пользу, однозначно внеся свои дивиденды в копилку нынешнего успеха!
Если в оркестре всё было более-менее благополучно, то с хором (партитура предполагает наличие только мужской его составляющей) ситуация была абсолютно провальная. Не совладав с прозрачными красками и элегантными кружевами россиниевского хорового письма, Государственный академический русский хор имени Свешникова просто громко пел в голос, взрываясь кульминациями в совершенно неподходящих местах и просто не ощущая стиля исполняемой музыки.
Что же певцы-солисты? Вспомним, что и на «Кармен», и на «Волшебной флейте» ситуация с ними была просто удручающая.
И состав «Золушки», несомненно, идеальным тоже не назвать, но в целом весьма неплохой уровень качественной добротности выявить он всё же смог. Молодая итальянская певица Серена Мальфи впервые выступает в Москве – и имя это я слышу тоже впервые. О ней могу лишь сказать, что на фестивале «Россини в Вильдбаде» (Бад-Вильдбад), «маленьком да удаленьком» музыкальном смотре, который ежегодно (с 1989 года) проходит в июле и который не без основания можно назвать «немецким филиалом» Пезаро, она уже имела опыт выступления в партии Золушки (Анджелины) в постановке нынешнего года.
Голос певицы, каким мы его услышали в Москве, оказался приятным, выразительным, наполненным очень искренними и чистыми интонациями, свободно льющейся кантиленой, идущей словно из глубины души. Однако голос не большой, но и не маленький. Не контральто согласно оригинальной задумке Россини, а вполне сформировавшееся «настоящее» меццо-сопрано с приятным матово-грудным регистром (подчеркиваю это лишь по той причине, что в последнее время очень часто за меццо стали выдавать себя латентные сопрано).
Видно, что певица хорошо выучена, однако местами ее техническая неуверенность (особенно на верхней границе тесситурного диапазона), думается, просто связана с недостатком практического исполнительского опыта. Но как бы то ни было, встреча с Сереной Мальфи оставила самые приятные и очень оптимистичные впечатления.
В лирической партии Дона Рамиро, абсолютно не подходящей для голоса ее исполнителя, выступил громоподобно стальной и пронзительно резкий (отчасти даже с характерным отливом) итальянский тенор Антонино Сирагуза, постоянный фигурант последних лет фестиваля в Пезаро, использующего певца исключительно в ролях оперных россиниевских злодеев (к примеру, таких как Норфолк в «Елизавете», Орест в «Гермионе» или Ладислав в «Сигизмунде»), для которых как раз требуется и «звучок», и драматизм, и высокая тесситура. На первый взгляд, в техническом плане формально придраться к певцу не так-то просто, разве что справедливо посетовать на то, что лирическая сторона образа главного героя и заложенная в нем композитором «божественная» кантилена реализуются как необработанный, лишенный подлинного чувства эрзац.
Это, увы, происходит в силу весьма проблемного звучания исполнителя как на piano, так и на mezza voce.
Об интерпретации партии Дон Маньифико известным итальянским бас-баритоном буффо Бруно Пратико можно сказать, что, по меркам подлинного россиниевского вокального стиля, певец давно уже выработал свой вокальный ресурс, однако его сценическое долголетие потрясающим образом всё еще продолжается за счет совершеннейшего владения искусством удивительно органичного лицедейства. Одному Богу только это известно, как это ему удается, но «большому и обаятельному Бруно» с легкостью прощаешь все возрастные вокальные издержки, которые он просто мастерски маскирует своим комическим перевоплощением. Недаром самый горячий эмоциональный отклик слушателей нашел именно он! Этот исполнитель в последние годы также являлся довольно частым фигурантом Россиниевского фестиваля в Пезаро, а в этом сезоне вместе с Сереной Мальфи он пел партию Дона Маньифико в Бад-Вильдбаде.
Итальянского баритона Энрико Мария Марабелли московская публика помнит по роли Бартоло в «Севильском цирюльнике» Россини, спектакле «Новой оперы» показанном в рамках фестиваля «Крещенская неделя» в январе этого года. Этот обаятельно тонкий исполнитель в артистическом плане также производит впечатление несравнимо большее, нежели вокальное, но если имидж Пратико всегда неизменно ассоциировался (и продолжает ассоциироваться) с певцом-премьером, то Марабелли – скорее певец-компримарио, которому главные партии (преимущественно комического амплуа) выпадают гораздо реже. В частности, если продолжать линию Пезаро, то на его счету имеется партия Нортона в «Брачном векселе» постановки .
В остальных партиях выступили солисты, прямо скажем, «вокальной выделки» не лучшего качества: Дмитрий Неласов (Алидоро), Анастасия Белукова (Клоринда) и Тициана Трамонти (Тизба). Хорошо, что ария Алидоро и вставная (предфинальная) ария Клоринды были купированы.
Вот когда начинаешь не злиться на это, а радоваться, что именно так и произошло! И последнее, как и «Итальянка в Алжире», «Золушка» – прежде всего ансамблевая опера, но поначалу именно с ансамблевым музицированием (первые сцены в доме Дона Маньифико) как-то складывалось не очень-то удачно, но по ходу исполнения ситуация постепенно выравнивалась – и самый знаменитый, пожалуй, ансамбль в последнем акте («запутанный узел»), которого ждешь с не меньшим нетерпением, чем финальное рондо главной героини, прозвучал просто великолепно! Иногда, правда, из общей ансамблевой картины своим пронзительным звучанием выбивался Антонино Сирагуза, а оркестр порой в финалах гремел так сильно, что заглушал всех певцом разом, но будем считать, что в условиях еще только нарождающихся российских традиций россиниевского исполнительства, при вполне обнадеживающей общей картине впечатлений, всё это можно списать на досадные издержки, которые пока еще укладываются в количество «допустимых процентов».
">