Служанка-госпожа

Почему сказка про Золушку актуальна во все времена Юрий Тимофеев   Худрук Театра Российской армии Борис Морозов поставил в бенефис Ольги Богдановой комедию Бронислава Нушича «Госпожа министерша». Поставил с размахом, задействовав в спектакле все пространство большой сцены, и превратив его в городскую площадь, где играет четверка настоящих музыкантов и носится компания мальчишек.

Комедия «Госпожа министерша» из тех пьес, что обязательно обеспечат кассовые сборы.

Ее сюжет никогда не потеряет актуальности: домохозяйка и мужняя жена Живка Попович, окончившая всего три класса школы, в одночасье превратилась во влиятельную светскую даму, поскольку ее супруга вдруг назначили министром. Живка стала ездить в министерском автомобиле, завела себя визитные карточки, где значилось, что она – «госпожа министерша», принялась добывать родственникам важные посты и попыталась поменять в доме все – от мебели до зятя. Аналогии с нынешними российскими реалиями напрашиваются сами собой.

Но Морозов не из тех режиссеров, что осовременивают пьесы. Он идет вслед за автором, сохраняя эпоху и колорит.

О Сербии мы знаем немного, поэтому «Госпожа Министерша» больше похожа на сказку. А Живка (в исполнении Ольги Богдановой) сначала напоминает скромную Золушку: носит войлочные тапки, вытирает руки о передник и пытается выпросить у родственницы денег взаймы. А потом превращается в барственную министершу: щеголяет броскими нарядами, меняя платья от сцены к сцене, и бесцеремонно командует чиновниками.

Живка хочет переделать мир на свой лад, плетет интриги и очень довольна собой. Но торжество длится недолго. Как положено в сказке, министерша снова становится Золушкой.

Большое пространство сцены и огромный зал Театра Армии диктует актерам свои законы существования и игры. На такой сцене не удастся плести «психологические кружева» или демонстрировать тонкие нюансы поведения: зрители их просто-напросто не увидят. Поэтому актерам приходится играть максимально выразительно, усиливая эмоции и акценты, которые в камерном пространстве показались бы излишними.

Морозов придумывает для каждого из них какую-нибудь комическую или характерную, запоминающуюся деталь. К примеру, компания родственников, явившаяся Живке в дом, состоит из старцев в бараньих папахах и перезрелых дам на грани нервного срыва. А служанка министерши Ганка превращается в роковую красотку наподобие Кармен.

Комическую атмосферу дополняет толпа прохожих, снующих вокруг дома Поповичей. Они то сбиваются в революционные демонстрации, то пляшут под аккордеон, скрипку и ударные, лихо наяривающих бодрые мотивы. Порой кажется, что смотришь не спектакль, а один из фильмов Федерико Феллини, наполненных ностальгией о его детстве в итальянской провинции.

Устроенная на сцене кутерьма особенно сильно подчеркивает контраст между весельем толпы и расстройствами Живки в финале. В голосе актрисы звучат почти трагические ноты. Ее можно понять: ужасно не хочется вновь становиться служанкой, если удалось хотя бы недолго побыть госпожой.