Странствия корвета

Анастасия ТОМСКАЯ   Первым в советском и постсоветском театральном пространстве Левитин занялся творчеством обэриутов, поставив «Вечер в сумасшедшем доме» и «Кругом возможно Бог». Визитной карточкой театра и Левитина-режиссера на протяжении многих лет был, безусловно, спектакль с длинным названием «Хармс! Чармс!

Шардам! или Школа клоунов. Представление в двух шарах и трех молотках для исключительно легкомысленных людей». Хармсовская чепуха стала для Левитина мировоззрением, через нее он пришел и к новому спектаклю «Сэр Суер-Выер». Юрий Коваль.

Писатель-прозаик. Это о нем восхищенно отзывался Арсений Тарковский: «Перу Юрия Коваля принадлежит одна из моих любимых книг – «Недопесок» – история молодого песца, убежавшего со зверофермы «Мшага» ранним утром 2 ноября. Другой его роман, «Пять похищенных монахов», также занимает почетное место на наших книжных полках. [В книгах Коваля] есть мечта, есть сказка. А сказка, которая живет в нас с детства, никогда не умирает». Коваль больше известен как автор детских приключенческих повестей, но вершиной его творчества стал роман «Сэр Суер-Выер.

Обрывки пергамента». Публиковался роман по частям в начале девяностых годов в журнале «Столица» и лишь сравнительно недавно вышел отдельным изданием.

Поначалу инсценировкой этого бессмертного, но малоизвестного в широких читательских кругах романа собирался заняться Петр Фоменко, но, по-видимому, титаны договорились. Левитин занялся «Суером», а Фоменко стал репетировать «Трех сестер». Кстати, в этой чеховской пьесе есть одна фраза, которую Левитин, очевидно, применил к «Суеру»: «В какой-то семинарии учитель написал на сочинении «чепуха», а ученик прочел «реникса» – думал, что по-латыни написано».

Написание слов «renyxa» («великолепно» по-латыни) и «чепуха» в рукописном варианте совершенно идентично, и этот шутовской финт, изящный перевертыш Левитин вовсю использует в «Суере», то жизнь выдавая за спектакль, то спектакль – за жизнь.

Левитин с невероятной легкостью и изяществом напитал текст Коваля и своими собственными интермедиями. Такой явилась ода Петру Фоменко – ее поют все актеры, занятые в спектакле. Сам Фоменко на премьере был и, спрятавшись от взоров публики на балконе, смеялся.

В первом ряду певцов стояла Ольга Левитина, игравшая у Фоменко в «Одной счастливой деревне», и это придавало остроты и пикантности, будто на футбольном поле встретились друзья, играющие в разных командах.

Здесь очень важна эта театральная и околотеатральная кухня. И механика Семенова играет действительно Семенов Андрей, который еще и музыку написал к «Суеру». Он трепещет на ветру подобно Андреевскому флагу, на белый щегольской костюмчик навесив синий шарф, будто Андреевский крест. В общем, продолжает дирижировать.

Роль писателя Дяя, от лица которого и ведется повествование, исполнил Сергей Олексяк – действительно писатель, как и Коваль, больше известный как автор детских стихов и рассказов, да еще когда-то служивший на флоте. Так что и просоленная зюйдвестка, и полевая сумка с блокнотом вписались.

«Суера» репетировали долго и трудно. Когда спектакль был наполовину готов, из «Эрмитажа» ушел исполнитель главной роли Юрий Беляев, но отсутствие графа Де Монсоро на палубе корвета «Лавр Георгиевич» ничему не повредило. Напротив, Владимир Шульга, пришедший из «Школы современной пьесы», до смешного точно сыграл немеркнущий романтический образ-шаблон капитана дальнего плавания из детских мечтаний о штормах и мачтах у мальчиков и алых парусах у девочек. Все на месте – ботфорты, брабантские манжеты и пистолеты.

Глаз не отвести, пусть он даже просто стоит на сколоченном из досок плоту, обведенном по бокам красной краской с белой надписью «ватерлиния».

Больше всего левитинский «Суер» напоминает игру во дворе. Летние каникулы, дух свободы и вседозволенности, обширная лужа, игрушечные кораблики и почти всамделишные капитанские ботфорты, свистнутые кем-то у папы-рыбака. Следить за сюжетом спектакля, как и за сюжетом игры «в пиратов», можно, лишь увлекшись процессом детской беготни из угла в угол, кажущейся чепуховой, а на самом деле наполненной тайным смыслом.

Корабль, ведомый мудрым капитаном, плывет в бескрайнем море, приставая к различным островам. Это и сюжет, это и метафора. Потому что острова бескрайнего моря олицетворяют собой весь мир в его различных проявлениях, злых и добрых. Капитан и его команда хотят узнать истину.

Впрочем, истина, как известно, непознаваема. Ее можно всю жизнь искать, но так и не найти. Поэтому путешествие корабля по бескрайнему морю сколь благородно и бесстрашно, столь же и абсурдно.

Зал хохочет почти все время, даже на по-настоящему страшной сцене – Острове Валерьян Борисычей. Собственно, это про тоталитарное государство – тусклый свет, однообразные карликовые существа в черных шляпах торчат из норок, а над ними, как вождь на постаменте, главношляпый Валерьян Борисыч – в черных костюме, пальто и шляпе. Да еще в круглых очках в стальной оправе, рождая мгновенную ассоциацию: Лаврентий Палыч Берия. Он хищно шевелит когтистыми лапами и говорит тихо и вкрадчиво, иногда срываясь на истеричное повелительное: «Эй, вэбы, отвечайте!! Сидеть на месте!

Кто выскочит – пуля в лоб!» И черные кочки поют свой гимн на устрашающий варварский мотив, особенно старается гнусавое запевало, и волосы дыбом встают от их песни.

А Остров голых женщин – это о любви и об отношении мужчин к прекрасному полу, и о быстротечном матросском счастье. Остров теплых щенков – о нежности и о том, как одиноко маленьким собакам, когда их никто не треплет, не щекочет и не похлопывает. На сцене сидят двое с живыми щенками в руках, а те сопят и пихаются толстыми лапами.

За бортом «Лавра Георгиевича» осталось много неохваченных островов. Среди них и Остров, на котором все есть, и некоторые другие. Невозможно переплыть все бескрайнее море.

С названием спектакля получились сложности: вроде бы это «Сэр Суер-Выер», но только первая его часть, которая называется «Спектакль первый. Суер – ». Именно так, с дефисом, смотрящим в будущее. То есть предполагается, что Левитин поставит «Спектакль второй.

Выер», но когда – неизвестно. Кстати, учитывая богатую фантазию Левитина, можно даже предположить, что случится и третий спектакль, ведь у Коваля есть тому прямое указание: «Сэр Суер-Выер хотел было купить третью частичку для своей фамилии, чтоб получилось Суер-Выер-Дояр…». Если же вдохновенно фантазировать далее, то логично будет предположить: следующим нео-обэриутом в победной левитинской серии может стать Игорь Иртеньев. Тем более что у него есть завет театральным критикам:

«Как написала бы про это
Газета «Красная звезда»:
Кто хоть однажды видел это,
Тот не забудет никогда».