Тайна старого ящика
При реконструкции БДТ найдены снимки запрещенного цензурой спектакля Ирина Мустафина, Лариса Каневская В эти дни продолжается полномасштабная реконструкция флагмана петербургской сцены. Впервые в истории Большому драматическому театру пришлось освободить свои помещения от декораций, костюмов, реквизита и всевозможной машинерии. И оказалось, что старинное здание на берегу Фонтанки хранит в себе множество свидетельств товстоноговской эпохи… Столь мощной встряски эти легендарные стены не испытывали даже в годы войны. Срезаются старые батареи, поднимается паркет, счищается краска в гримерках и служебных коридорах… И история театра, как на колеснице времени, проплывает перед глазами рабочих: попавшие в вентиляцию фантики от советских конфет, застрявшая за батареей программка спектакля «История лошади», закатившаяся в щель гримировальная кисть.
На реквизиты минувших лет рабочие буквально ежедневно наталкиваются в закоулках легендарного БДТ.
Впоследствии многие находки займут свое место в музее, но среди них есть одна наиболее интересная: во время разбора запасников на глаза помощника худрука Ирины Шимбаревич попалась коробка, в которой оказалось 72 уникальных фотоснимка спектакля по пьесе Леонида Зорина «Римская комедия». Шимбаревич убеждена, что Георгий Товстоногов и Дина Шварц (бессменный завлит легендарного худрука) намеренно спрятали негативы в потайной ящик, чтобы хоть как-то сохранить память о запрещенном властями спектакле.
Работать над «Римской комедией» Зорин и Товстоногов начали в 1965 году, когда казалось, что хрущевская «оттепель» развязала руки художникам и разрешила высказываться на весьма смелые темы. В их спектакле и было такое смелое высказывание: древнеримский сюжет намекал на отношения между партией и министром культуры Фурцевой. Управление культуры Ленинграда с легкостью разглядело «скрытые смыслы» и предложило Товстоногову своего рода игру: худрук должен был сам решить судьбу своего спектакля.
Это было первое открытое, незашифрованное противостояние власти и руководства БДТ. И после месяцев унизительных переговоров Товстоногову все-таки пришлось признать свое поражение. «Просто в нашем спектакле слишком видимой оказалась аллюзия похожести на Хрущева, его отношения к искусству, его выкрики, – говорит «Театралу» исполнитель роли Сервилия Сергей Юрский. – Ведь пьеса была прямой сатирой на хрущевскую эпоху. Конечно, Евгений Александрович Лебедев играл Хрущева без портретного сходства, но узнаваемость была сокрушительной».
Решение отказаться от постановки многие связывали тогда с намечавшейся поездкой БДТ за границу, которая находилась в прямой зависимости от того, сыграет или не сыграет театр пьесу Зорина. Судьба театра, судьба людей, доверивших Георгию Александровичу свой талант, оказались важнее, чем судьба одного спектакля, пускай и гениального. Автор пьесы Леонид Зорин вспоминает, что ленинградские театралы в конце шестидесятых делились на тех, кто видел и тех, кто не видел «Римскую комедию».
А Рубен Симонов, попавший на единственный публичный просмотр спектакля, и вовсе заявил, что погибнет, не поставив свою версию в Москве. И уже через семь месяцев на сцене Театра Вахтангова состоялась премьера новой «Римской комедии» с Юлией Борисовой и Михаилом Ульяновым в главных ролях. Но в памяти многих советских театралов все равно оставалась так и не вошедшая в репертуар БДТ постановка. «Забыть товстоноговское чудо невозможно! – говорит Зорин. – Для меня спектакль был настоящим чудом, ничего подобного я в своей жизни не видел.
Я говорю, абстрагируясь от того, что я автор и имел к этому отношение. Я говорю о гениальной постановке великого режиссера».