Талант – это всегда по-другому…

В «Ленкоме» соединили героев Аристофана и Чехова Андрей Максимов, Фото: Михаил Гутерман   Марка Анатольевича Захарова очень любят ругать – особенно бездарные и закомплексованные люди. Им, гагарам, непонятно наслаждение талантом. Захарову – понятно, а им – нет.

Почему – гагарам? Потому что последняя премьера «Ленкома» – спектакль «Небесные странники», в основе которого лежат комедия Аристофана «Птицы» и «Попрыгунья» Чехова. Навеяло, так сказать…

А наслаждение талантом – это то, что, на мой взгляд, помогает Захарову не опускать планку уже невероятно сколько лет. К слову, авторы пьес, по которым создан спектакль, – люди весьма и весьма талантливые, согласитесь.

Талант сегодня не в чести, не на пьедестале, так сказать. Мы все видели кучу телесериалов, которые вообще не имеют в виду талант. Есть спектакли, в которых режиссеры обходятся без талантливых пьес и даже без пьес вообще.

В актерах все больше ценится типаж, в спектаклях – актуальность.

Захаров всегда умел и умеет окружать себя талантливыми людьми. Ушел от нас Олег Шейнцис, и декорации Захарову стал делать Алексей Кондратьев – один из лучших современных сценографов. В «Небесных странниках» он придумал мир, который подчиняется действию: мир этот может взрываться и бунтовать, когда надо, и затихать, если героям необходимо остаться наедине с собой и зрителями.

Захаров пригласил из Питера замечательного Сергея Грицая, который научил очень пластичных ленкомовских артистов двигаться так, чтобы пластика на сцене превратилась бы не в набор вставных номеров, а стала бы неким единым целым с драматической канвой. Сергей Рудницкий написал блестящую, таинственную музыку – многолетний талантливый соавтор мастера.

Когда-то, по совету великого Евгения Леонова, Захаров разглядел в Саратове Янковского. В массовке «Ленкома» – Караченцова. В длиннющем выпускнике ГИТИСа – Абдулова.

Он вообще умеет разглядывать. Труппа «Ленкома» – это созвездие отдельных артистов, непохожих. Ведь талант – это всегда по-другому, не так, как принято.

Вырос в мощного артиста Виктор Раков, играющий в спектакле Рябовского. Я не понимаю, как из крошечного эпизода создает незабываемый (не метафорически говоря, а буквально: забыть нельзя) образ Сергей Степанченко – актер уникального таланта, обаяния и естественности. Новое для меня имя Дмитрий Гизбрехт – черный монах – то ли реальный человек, то ли призрак. Но за ним следишь, ему сочувствуешь. Вы понимаете, как можно сыграть призрак так, чтобы ему сочувствовать?

Я – нет. Захаров с Гизбрехтом понимают и нас, зрителей, завораживают этой загадочностью.

Пусть умные театроведы делят актеров «Ленкома» на поколения – я уже запутался. Мне не важно, из какого поколения Якунина или Агапов, блистающие в «Небесных странниках». Для меня важно, что на сцене «Ленкома» не просто не может быть бездарного артиста (это понятно), а не может быть актера, похожего на других.

Александра Захарова – она из какого поколения? Мне не важно. Мне важно, что Захарова – уникальная трагикомическая театральная актриса. Значение слова «уникальная» понятно – единственная. Так, как играет она Ольгу Ивановну, никто другой, думаю, сыграть бы не смог.

Вы не замечали, что жизнь любого из нас, каждый прожитый день любого из нас – это трагикомедия, в России ведь живем, тут по-другому не бывает. Вот Захарова и играет так, как мы живем: смех, который превращается в слезы; любовь, которая из незаметной вдруг становится сутью; и – полное изумление от жизни, которая почему-то непременно приводит к одиночеству…

Захаров разглядел Александра Балуева, которого пригласил на роль Дымова.

Для меня «Небесные странники» – это спектакль про то, как невыносимо тяжело таланту жить в этом мире. Балуев играет не талантливого врача, а талантливого человека – другого, ни на кого не похожего, очень жадного до настоящей жизни и абсолютно равнодушного до жизни разукрашенной. Если хотите, Балуев играет трагедию русского интеллигента, которому, конечно, не нравится окружающая жизнь, но он очень хочет сделать в ней хоть что-то полезное, понимая, что сломать эту жизнь сил нет.

А потом погибает. Тихо, но не навсегда. Вы, кстати, не замечали, что русские интеллигенты будоражат нас после смерти сильней, чем при жизни?

Захаров заметил.

Захаров поставил исповедальный спектакль?

Да, Захаров поставил исповедальный спектакль. Он же художник, творец, он по-другому не может. Начиная от «Тиля» и «Юноны и Авось» и заканчивая «Пер Гюнтом» – это все исповеди.

Когда – крик, когда – шепот, но всегда о том, что волнует художника, о том, что ему болит.

Собрать вокруг себя талантливых людей и рассказать о том, что болит, – вот рецепт от Марка Захарова.

Вам кажется, это просто?

Попробуйте… Александр Балуев, исполнитель роли Дымова – Когда вы получили предложение от Марка Захарова сыграть в «Ленкоме», согласились не раздумывая?

– По поводу режиссера не раздумывал. Но был момент сомнений, смогу ли найти время для репетиций, освободиться от всех остальных историй. И, кстати, многим пришлось отказать ради «Ленкома», о чем ни капли не жалею, поскольку давно я не участвовал в спектаклях репертуарного театра.

– А как же новосибирский театр «Красный факел»?

– Да, года два назад я играл Арбенина в «Маскараде». Но там я не репетировал, а просто ввелся в готовый спектакль. Это совсем другой расклад. А в «Ленкоме» репетировал несколько месяцев.

Пусть не каждый день, но очень плотно.

– Вам интересна драматургия этого спектакля?

– Да. Но «Небесные странники» скорее не пьеса, а… литературная композиция. За основу взята «Попрыгунья» Чехова и разбавлена Аристофаном.

– Но атмосфера спектакля больше чеховская?

– И то есть, и другое. Главная задача: найти современный язык, чтобы донести идею до зрителя. «Ленком» всегда отличался умением такой язык находить, находить верный способ общения с залом. Надеюсь, так будет и на этот раз.

И вообще, сыграть Чехова на сцене – редкая удача для актера. И я рад, что у меня такая возможность появилась.

– С Марком Анатольевичем вы раньше не работали, а с актерами, что заняты в спектакле?

– В кино сталкивался, правда коротенько, и с Сережей Степанченко, и с Витей Раковым. А на сцене – нет.

– Когда на сайте «Ленкома» я увидела вас, то обратила внимание: рядом сплошь «заслуженные» и «народные», а вы просто – «Александр Балуев». Притом что актер вы известный и многими любимый. Не обидно?

– Абсолютно никакой обиды. Наоборот, вот то, что моя известность, как вы сказали, у людей сомнений не вызывает – по-моему, и есть главная награда, которая может быть у артиста. А все эти звания… Как сказано у классика: «Чины людьми даются, а люди могут обмануться». Это первое. А второе – какие могут быть звания у людей, занимающихся моей профессий?

Вы можете наградить артиста любыми регалиями, но зрительный зал этим не заполнишь. Одно не подразумевает другое. Да, чье-то самолюбие ласкают такие вещи: мол, вот я какой – «заслуженный»!

Но к реалиям нашей профессии это не имеет отношения.

Марина Бойкова