Театральные критики подводят итоги сезона
1. Яркие события сезона
2. Неудачи сезона
3. Тенденции сезона
Марина Давыдова, главный редактор журнала «Театр»
1. Мне кажется, что событием сезона стал сам сезон. Давно мы не наблюдали столь урожайного театрального года. Практически одновременно появилось несколько ярких премьер, о которых заговорили не только внутри театрального сообщества, но за его пределами.
Причем это очень разные спектакли: «Добрый человек из Сезуана» Юрий Бутусова в Театре имени Пушкина, «Евгений Онегин» Римаса Туминаса в Вахтанговском, «Идеальный муж» Константина Богомолова в МХТ. Добавлю сюда совокупность событий в «Гоголь-центре», ставшим своеобразным «местом силы» в Москве. Все это, вместе взятое, очень оживило столичную театральную жизнь. В Петербурге тоже происходили интересные процессы, но я на них подробно останавливаться не буду.
Конечно, у меня есть свои предпочтения. Но если отвлечься от субъективной расстановки оценок, то повторю, что интересен сам феномен сезона. В какой-то период казалось, что все вокруг так вяло, скучно, театральный процесс идет на спад. И вдруг все взорвалось яркими, резонансными событиями.
Видимо, все это медленно вызревало внутри и в определенный момент «рвануло».
2-3. Я бы объединила, как это ни странно, два вопроса в одну проблему. Парадокс нашей театральной жизни: с одной стороны, мы наблюдаем удивительный расцвет театра, появление новых имен, с другой же, обстановка вокруг всего этого мне видится провальной.
Поразительным образом все хорошее, что у нас происходит, считывается как «плохое». Показательна в этом смысле история с «Гоголь-центром». Главный скандал сезона, сопровождавшийся выплеском помоев и возмущенными воплями, был связан с одним из самых успешных проектов года. Я такого нигде не встречала.
Причем это касается и самого театрального сообщества, которое, казалось бы, должно было адекватно оценить ситуацию. Но сколько было склок, дрязг бессмысленных и прочих гадостей.
Или ситуация, сложившаяся вокруг спектакля «Идеальный муж» в МХТ. Эта постановка Богомолова, в связке с питерским «Лиром», уже произвела определенное впечатление на мировое театральное сообщество. Режиссер получает приглашения на постановки в зарубежных театрах, «Лир» с триумфом был показан в Варшавском Национальном театре в рамках фестиваля «Да! Да! Да!», организованном «Золотой Маской».
И одновременно вокруг этого имени на родине концентрируется наибольшее количество возмущения. Появляются не вполне адекватные публикации и телепередачи.
Впрочем, стоит говорить даже не о конкретных вещах, сколько об абсолютно нездоровой обстановке в нашем театральном сообществе. Вот и получается тенденция: театральный расцвет происходит на фоне если не «одичания», то легкой, а иногда и тяжелой форм параноидальности. Создается ощущение, что театральное сообщество отторгает все то яркое и событийное, что в нем происходит. Отторгает, как что-то чуждое и ненужное. Но, как показывает практика, это все равно будет «расти и колоситься», потому что и за пределами нашего сообщества есть люди, зрители, ценители театра.
Они заполняют залы, и чаще всего это интеллектуальная публика. Приезжавшие на «Russian case» в рамках «Золотой Маски» театроведы, продюсеры, фестивальные деятели говорили: «Потрясающе! Какой расцвет у вас случился!» Этот взгляд со стороны для меня тоже важен.
И там связывают этот расцвет с теми именами, которые я назвала и еще назову: Бутусов, Богомолов, Серебренников, Волкострелов. И с появлением новых театральных центров. Для европейцев – это признаки обновления и возрождения театральной жизни.
Мне кажется, мы тоже скоро осознаем, что стоит этому радоваться, а не поливать грязью.
Марина Дмитревская, главный редактор «Петербургского театрального журнала»
1. Вообще говоря¸ питерский сезон на события был богат. И начало худруководства в цирке Чинизелли Славы Полунина. И назначение Андрея Могучего в БДТ.
И открытие новой сцены Александринки. Все это – «погода на завтра», обеспеченная при этом не городом, а федеральными решениями, которые в данном случае вызывают лишь приятие.
Что касается событий художественных, то для меня в минувшем сезоне это «Макбет. Кино» Юрия Бутусова – спектакль, который надо изучать, ходить на него неоднократно, находить какие-то инструменты для его передачи (имею в виду наше профессию). Мне очень понравился «Евгений Онегин» Римаса Туминаса (будет минута – обязательно напишу что-то сопоставительное, имея в виду очень интересного новосибирского «Онегина» Тимофея Кулябина, два режиссера разных поколений увели Пушкина в разные стороны).
Мне было интересно следить, как живет и развивается «Этюд-театр», и одновременно «Кеды» и «Леди Макбет» кажутся мне принципиальными работами.
И – «Тихий Дон» в «Мастерской» Григория Козлова – восьмичасовая эпопея о развале, об умерщвлении жизни, сыгранная третьекурсниками. Это поклон педагогической и эстетической традиции «Братьев и сестер» и абсолютно живой, подлинный спектакль.
2. Сезон прошел в окопах. Сперва отстреливались от ярлыка «неэффективная» из окопа родной Академии театрального искусства – СПбГАТИ (отбились). Потом забаррикадировались и отбивались от наездов цензуры Смольного в подвале «Петербургского театрального журнала» (отстрелялись, но теперь город денег не дает!). Дальше заставляли Смольный вернуть театрам сокращенное на 200 млн. рублей субсидирование (вернули!).
Затем ходили в суды и пытались спасти ON ТЕАТР от выселения из подвала на Жуковского, от наездов пожарных, Роспотребнадзора и соседа-генерала МВД (результат по генералу неизвестен, а пожарникам дело проиграно, подвал закрывается). Теперь пытаемся спасти РИИИ (пока итог неясен).
То есть, общая культурная политика враждебна театру, но ее инициативы все время проваливаются. Это самое и есть ПРОВАЛ, сколько бы ни молились и не крестились наши ультра-православные полуграмотные смольнинские чиновники, постоянно оскорбляющие моё религиозное чувство своими антидуховными действиями…
3. Радостное соседство в нынешнем Питере Могучего, Бутусова, Полунина дает явную надежду на то, что «чистая театральность» будет цвести, парад аттракционов будет идти и театр этого типа не умрет. Что касается психологического театра, требующего сосредоточенности, покоя и сложносочиненной внутренней жизни, то его перспективы неизвестны ни в Питере, ни вообще…
Марина Шимадина, театральный обозреватель газеты «Известия»
1. Открытие Гоголь-центра. Театр имени Гоголя стал в прошлом году самой горячей точкой реформ Сергея Капкова. На новом руководстве Гоголь-центра лежала двойная ответственность — доказать не только собственную творческую состоятельность, но и правильность всей новой линии театральных преобразований, у которой нашлось немало противников.
На мой взгляд, команда Кирилла Серебренникова (а тут работает именно команда, а не один человек) с этой задачей справилась. Театр на задворках Курского вокзала ожил и заработал с небывалой интенсивностью, за полгода — пять премьер, и все очень разные — от милой и простодушной «Митиной любви» до жестких «Братьев» Мизгирева и эпатажных «Идиотов» самого Серебренникова. Не все они равнозначны по качеству — но это живой театральный процесс, где неизбежны опыты и неудачи.
Главное, что в театр потянулась молодая публика, да и старшее поколение Театра Гоголя как-то приободрилось, у них появились яркие, интересные актерские работы. Так что есть надежда, что Гоголь-центром перестанут уже пугать детей, а начнут ставить в пример как удачную модель сосуществования старой и новой школы.
2. Театр имени Ермоловой. Здесь аналогичная операция не удалась. Хотя Олега Меньшикова приняли как родного и простили ему уничтожение всего прежнего репертуара, новый сезон с самого начала не задался. Что ни премьера, то провал или просто средней руки спектакль.
Даже Евгения Каменьковича в этих стенах будто подменили и он не смог справиться с лезущими отовсюду актерскими штампами и наигрышем, что уж говорить о молодых режиссерах. Главным разочарованием конечно стал «Портрет Дориана Грея» с участием самого худрука: надменный герой Олега Меньшикова существовал тут отдельно от навороченных декораций и суетливой режиссуры Александра Созонова (кстати, ученика того же Серебренникова) и спектакль разваливался на отдельные аттракционы.
Видимо, правильно говорил Юрий Петрович Любимов — не должен актер управлять театром, не имеет он для этого должной квалификации. К тому же Олег Меньшиков слишком долго жил в изоляции от современного театрального процесса, в собственной башне из слоновьей кости, и ему еще сложнее оценить ситуацию в театре. В общем, опыт Ермоловского может послужить хорошим уроком: театру нужно не медийное лицо, а грамотный менеджер и умный режиссер, способный определять и проводить свою художественную политику.
3. Политизация театра. В связи с последними событиями в стране и всеобщим ростом гражданской активности театр снова вспомнил о своих социальных функциях и о роли общественной кафедры, которую он играл в советские годы. Не случайно в этом сезоне сразу в трех московских театрах появились спектакли по Брехту — самому социальному и политизированному драматургу. В «Табакерке» поставили весьма актуальную пьесу «Страх и нищета Третьей империи», в Маяковке — «Пунтилу и слугу его Матти», которых критика дружно обругала за отсутствие злободневности, зато «Доброго человека из Сезуана» в Пушкинском так же дружно превознесла — но, к счастью, не по политическим, а по чисто художественным причинам.
В той же Маяковке в конце сезона вышел «Враг народа» Ибсена, осовремененный Сашей Денисовой до публицистической остроты, так что стало возможно после спектакля устраивать не театральные, а экологические дискуссии.
Но, конечно, главный в этом ряду — «Идеальный муж» Константина Богомолова. Он может нравиться или раздражать, но по реакции публики очевидно, что это 100% попадание в ее ожидания — такая злая и убийственно смешная сатира на власть сегодня нужна хотя бы как Психотерапия. Этот спектакль позволил людям одной крови собраться вместе, как на Болотной, и услышать со сцены то, о чем они давно пишут в своих фейсбуках и твиттерах. И потом, театр сегодня является одной из немногих неподцензурных зон — и кому же, как не ему, артикулировать важные рождающиеся в обществе вопросы?