Трудно быть человеком
Юрий Бутусов сделал из Брехта философа Татьяна Власова Фото: Михаил Гутерман От постановок по пьесам Брехта сегодня ждут оппозиционного нерва, смелости и театральной свободы. Но результатом, как правило, остаются недовольны. А вот со спектакля Юрия Бутусова «Добрый человек из Сезуана» (Театр имени Пушкина) все выходили потрясенные.
Хотя политическим и бунтарским его точно не назовешь. Юрий Бутусов сбил с Брехта социальный пафос и перевел историю о «правилах поведения» в современном обществе, где можно быть добрым только к самому себе, на язык философской притчи. Единственный «добрый человек», в поисках которого боги – в лице уставшей, молчаливой девушки (Анастасия Лебедева) – исходили полмира, нашелся в сумеречном местечке с мертвыми деревьями и голой кирпичной стеной.
На нее художник Александр Шишкин спроецировал граффити и ретрофотографии, в том числе девочек-двойняшек.
Это фото появится не раз, оттеняя раздвоенность главной героини – проститутки Шен Те, готовой помочь всем и каждому, но вынужденной превращаться в свою противоположность – «двоюродного брата» Шуи Та. Он легко идет на жесткие меры, ставит на место всех, кто сел на голову. И табачная лавочка Шен Те превращается в табачную фабрику. Все вчерашние потребители халявной «доброты» надевают робу, выстраиваются в шеренгу и под окрики надсмотрщика поют зонги на яростном немецком.
А на заднике сцены – красной бегущей строкой – перевод: о рабочих слонах, корчующих лес и подгоняемых слоном падишаха. Не хочешь, чтобы тобой пользовались другие, используй их сам – как ресурс, как рабсилу или просто расходный материал – вопреки заповеди «возлюби ближнего своего». Жить по ней все равно невозможно.
В современном мире, где безотказно действует только закон конкуренции, это так же трудно, как трудно быть богом.
Шен Те эта непосильная миссия доводит до физического изнеможения и отчаяния. Оно вибрирует и трещит на связках Александры Урсуляк, которая в этой роли поднимается на трагические, пронзительно высокие ноты. Вульгарность в ней сочетается с беспомощностью и детской растерянностью.
Мокрые растрепанные волосы, размазанная тушь, рваные колготки, шарнирная походка на высоченных каблуках. Она с трудом влачит не только свое существование, но и тело. Устало и напряженно, аккумулируя остаток сил.
Правда, этих сил ей хватит на то, чтобы вытащить из петли летчика, потерявшего возможность летать, и полюбить этого человека.
И его, и себя Шен Те щедро поливает водой, а сверху на них, как на молодоженов, падает рисовый дождь. В бутусовском спектакле он не раз «прольется» на сцену и на головы героев, как «манна небесная», которая, увы, не помогает жить. Полетят сверху и сигаретные пачки – вместо освежающего ливня. И Брехт в эти минуты будет выглядеть настоящим поэтом, множа ассоциации и подсказывая, что на простую воду, как и на христианское чувство, в обществе потребления нет спроса.
В пьесе «Добрый человек из Сезуана» Юрия Бутусова интересовали прежде всего мировоззренческие стыки с современностью, а не общественно-политические – невозможность оставаться самим собой и держаться своих идеалов, перелицовка ценностей и смена лиц. Сегодня я один, а завтра – другой. Сегодня думаю о других, а завтра – только о себе, задвигая подальше понятие о «справедливости».
Эти стыки видны в скупых режиссерских метафорах и в трагическом гротеске, на грани которого балансирует Александра Урсуляк.
Брехтовскую эксцентрику она соединяет с живой эмоцией, бьющей через край. Даже в белом свадебном платье Шен Те так «наэлектризованна», что кажется, сейчас произойдет «короткое замыкание». И вот она, как пьяная оторва, отчаянная и отчаявшаяся, расплескивает над головой бутылку – на подкосившихся ногах. Но уже в следующей сцене деловито и энергично расхаживает в мужском костюме.
В отличие от Шен Те, которая разрывалась между желанием помочь любимому человеку и не обидеть остальных, Шуи Та заботит только прибыль. И все-таки Бутусов избегает черно-белых красок, вместо плаката – у него живопись экспрессиониста, кричащая и неоднозначная. Несчастное существо Шен Те постоянно выбирается из-под маски Шуи Та, как растрепанные женские волосы выбиваются из-под мужской шляпы.
К концу первого действия она кричит, что не хочет ничего просчитывать, что хочет просто любить. А к концу спектакля только прохрипит: «Помогите!»
Этот крик смертельно уставшего «доброго человека» останется без ответа. Бог в спектакле Бутусова молчалив и беспомощен. Это обычная светловолосая девушка, которая так же страдает и так же слабеет, как Шен Те, а в какой-то момент превращается в ее двойника – и то ли с сожалением, то ли с испугом смотрит на себя в огромное темное зеркало. Ее не замечает никто, кроме продавца воды (Александр Матросов) – богом обиженного инвалида, который не держит обид ни на людей, ни на высшую силу. В разговоре с ней он превращается в атлетически сложенного человека, являя внутреннюю сущность праведника, сильного и крепкого духом.
Он видит, что «добрые намерения подводят к краю пропасти, а добрые дела просто сбрасывают вниз». И он готов вмешаться. Вот только бог не готов его поддержать.
Юрий Бутусов заводит «Доброго человека из Сезуана» в тупик. Эмоциональная катастрофа, которую переживает Шен Те, ведет к потере самоидентификации и к абсолютной растерянности. «Добро с кулаками», то есть борьба за себя, неизбежно наносит удар по собственным моральным установкам и уж тем более по христианской морали, которую то и дело «отправляют в нокаут».