Убаюкай мою душу
Гастроли Театра танца Элвина Эйли прошли с активным участием публики Майя КРЫЛОВА Американский Театр танца Элвина Эйли несколько дней выступал в Москве. Этим проектом открылся многомесячный фестиваль современного танца Dance Inversion, организованный Музыкальным театром имени Станиславского и Немировича-Данченко совместно с посольствами и культурными центрами США, Польши, Испании, Франции и Нидерландов. Коллектив из Нью-Йорка существует более полувека, и все эти годы пользуется популярностью: компания объединяет две большие труппы, собственную школу, проводит мастер-классы для детей и взрослых и активно гастролирует по странам и континентам. Компания, основанная чернокожим танцовщиком и хореографом Элвином Эйли, родилась в период, когда США изживали остатки расовой сегрегации.
Артисты новой труппы должны были показать миру, как интересен афроамериканский культурный опыт, если скрестить его с современным американским танцем. К счастью, основателю удалось избежать серьезной опасности получить на выходе всего лишь этнографическую диковину, и пресс-релиз гастролей гордо сообщает: сегодня это «мультирасовая труппа, открытая самым разным экспериментам».
Стиль американцев и впрямь неоднозначный. С одной стороны, основатель учился у Лестера Хортона, основателя особой техники современного танца, и это сполна унаследовано труппой: тело каждого исполнителя вызывает ассоциации с джазовым оркестром. Но достаточно одним глазом взглянуть на выступления танцовщиков Театра танца Элвина Эйли, чтобы увидеть своеобразие природной негритянской пластики, уловить отчетливый акцент народных плясок и услышать госпелы и спиричуэлс (традиционные мелодии афроамериканцев по мотивам Библии и евангелий).
Показанные балеты при том были достаточно разными. «Ночное существо» в хореографии Эйли – это забавные контакты сине-голубых «зверьков» из диснеевских мультиков, сплавленные со вполне взрослым эротическим напряжением. «Любовные истории» в постановке Джудит Джеймисон, наоборот, обходятся без физической любви, заменяя ее любовью к движению и танцу: балет решен как разминка артистов, переполненных энергией. «Помазанник» – сочиненные хореографом Кристофером Хаггинсом пластические поползновения некого доминирующего существа в белом, сопровождаемые яростным танцем его адептов, мужчин и женщин в красном и лиловом. «Крик» – несколько минут чистого джаза и пронзительное женское соло о нелегкой доле и жизненной энергии, преодолевающей депрессии и несчастья, поставленное Элвином Эйли в честь своей матери. «Охота» – силовой праздник мужского непослушания, сделанный нынешним руководителем труппы Робертом Баттлом. В этом сгустке боевых искусств и шаманских камланий шестеро участников под грохот барабанов топают, прыгают и кружатся в экстазе погони и преследования.
Показ «Откровений», самого известного творения Эйли, сопровождался коротким фильмом о возникновении этого шедевра: в ходе нынешнего гастрольного тура труппа отмечает 50-летие создания балета. Баптистские корни детства хореографа сказались на выборе музыки и хореографии: то, что в Америке называется «священный блюз», использовано для рассказа об эмоциях, переживаемых в непосредственном ощущении бога. В чувственном танце есть мольба о свободе и аллегория церемонии крещения, условное сбрасывание тяжких оков рабства и конкретные тяготы земного существования.
А когда на табуреты, колеблясь, как пальмы на ветру, рассаживаются женщины в ярко-желтых платьях, такого же цвета огромных шляпах и с веерами в руках, которыми они кокетливо обмахиваются, а кавалеры в парадных жилетах декоративно обхаживают смеющихся дам, ты попадаешь в наивную и пылкую мечту о рае.
Финальные эпизоды «Откровений» проходили под дружные аплодисменты зала, благо мелодия знаменитого госпела Rocka my soul in the bosom of Abraham («Убаюкай мою душу на груди Авраама») изобилует подчеркнутым ритмом. Коллектив из Нью-Йорка хранит завет основателя: показывать балеты, которые понятны всем без исключения. «Я мечтаю, – говорил когда-то Эйли, – что мои родственники с фермы в Техасе смогут приехать на наш концерт и понять то, что происходит на сцене. Вот мое восприятие того, чем танец должен быть: формой, уходящей от элитарности».
Конечно, огромную роль в доступности этого искусства играет броское мастерство артистов. Танцовщики напоминают о жестких требованиях Эйли: у своих артистов он хотел видеть «длинную непрерывную линию ноги и ловкую работу ступней в сочетании с резко выразительной верхней частью туловища». Труппа отнюдь не рвется подать каждый танец как последнее откровение (и странно было бы ждать этого при столь многочисленных выступлениях), но демонстрирует уверенное мастерство.
И этого вполне достаточно, чтобы очаровать публику: московские зрители так активно принимали американские пляски, что едва не выскочили на сцену.