Ушла из жизни Ольга Аросева
Виктор БОРЗЕНКО Легендарная актриса Театра сатиры скончалась после продолжительной болезни в возрасте 87 лет. В последнее время по Москве ходил слух о ее не очень хорошем самочувствии, а театр отменял один спектакль за другим, в которых у Аросевой были бенефисные роли («Как пришить старушку», «Идеальное убийство» и «Реквием по Радамесу»). Однако комментировать ситуацию «Театралу» администрация «Сатиры» не хотела, до последнего надеясь, что болезнь скоро отступит.
В самом деле, в неважное самочувствие Ольги Александровны трудно было поверить. Всегда улыбчивая и оптимистичная, пани Моника из «Кабачка 13 стульев» ни разу не появилась на публике слабой и немощной. Говорили, что ей в последнее время трудно даются ступеньки, что глотает она перед спектаклем таблетки «от давления», но она шла к своим зрителям и импозантно запрокидывала ноги, а то и вовсе оголяла те части тела, которые в ее почтенном возрасте редко кто осмелится оголить (спектакль «Реквием по Радамесу»).
Без этого легкого хулиганства представить Аросеву просто невозможно.
Не зря Роман Виктюк довольно смачно подчеркнул ее дерзкую самоуверенность, дав в «Реквиеме…» самую откроенную, эпатажную роль. Этот спектакль и стал последней премьерой с участием актрисы – спектаклем, где играла она в молодость, кокетничала с залом, могла щегольнуть острым словцом, а потом, элегантно опершись на молодого артиста, уйти в глубь сцены, покачивая бедрами. Каждый спектакль давался ей все труднее, но она не жаловалась – жила, как привыкла с молодости, терпением и надеждой.
А уж натерпелась она в своей жизни немало. Отец – блестящий дипломат Александр Аросев – расстрелян в застенках Лубянки, когда девочке было всего 13 лет. Ольга написала откровенное письмо Сталину и, не получив ответа, отказалась вступать в комсомол (поступок по тем временам почти невероятный). Потом началась война, мама уехала в эвакуацию, а Ольга (выпускница школы!) вместе с сестрой остались в Москве и со взрослыми бригадами копали в Подмосковье противотанковые рвы.
Правда, после первой бомбежки Ольгу попросили вернуться в Москву – так, дескать, спокойнее. Но спокойствие – это не про нее. Тут же поступила в цирковое училище, затем перевелась в театральное.
А в 1946 году, взяв тайком у сестры ее документы, устроилась актрисой в Ленинградский театр комедии – к Николаю Акимову, с которым познакомилась на гастролях в Москве.
И хотя в Ленинграде работала она актрисой вспомогательного состава, первые продолжительные овации в свою честь услышала она именно там, когда сидя за декорациями озвучивала корову в «Путешествии Перришона». Акимов делал на актрису серьезную ставку, но эти творческие планы так и не сбылись: в 1950 году началась травля режиссера, его сняли с должности, а Аросева, не желая оставаться в лагере его победителей, вернулась в Москву. Устроилась в Театр сатиры.
И хотя здесь у нее были самые разные времена (например, из-за конфликта Валентин Плучек десять лет не давал ей ролей), эту сцену не променяла она ни на что, хотя предложения были.
Несколько лет назад в интервью «Театралу» она так объяснила свой выбор: «Много замечательных театров в Москве. Я обожаю, например, Галю Волчек. «Крутой маршрут» «Современника» — это вообще спектакль о моем поколении. И думаю, что могла бы неплохо в него вписаться. Но вот только зачем?
Как бы вам сказать… В театре я люблю не документальность, а сверканье и радость. Такая уж у меня палитра».
Впрочем, об этой палитре книги можно писать. Энергичная Марселина из «Женитьбы Фигаро» и оборотистая барынька Чебоксарова из «Бешеных денег», властная старуха Хлестова из «Горя от ума» и наивная Серафима Ильинична из «Самоубийцы», импозантная миссис Бэнкс из «Босиком по парку» и безгранично добрая Памела Кронки из «Как пришить старушку».
В последние годы Ольга Аросева интервью не давала. Исключение сделала разве что «Театралу». Публикуем фрагмент беседы:
– Ольга Александровна, не раз вы рассказывали о своей детской встрече со Сталиным, когда папа, известный большевик, привез вас на авиационный праздник в Тушино. Но почему-то до сих пор никто не поинтересовался у вас отношением к моде на Сталина, которая возникла в последние годы…
– Вы знаете, я сейчас много думаю об этой моде. Мне кажется, что она появилась не на пустом месте, а скорее как нигилизм и протест против теперешней власти. Мол, все вы тут негодяи, а вот в ту пору простым людям жилось иначе. Однако, как на самом деле жилось в ту пору, лично я помню прекрасно, но наше поколение уже никто не спрашивает. У меня, например, папу ни за что арестовали в 1937 году, расстреляли в застенках Лубянки, а в 1956 году полностью реабилитировали.
Я помню, как в коридорах нашей школы плакали дети, потому что ночью их родителей арестовали как врагов народа. Моя старшая сестра Наташа к тому времени была уже комсомолкой. Как только папу забрали, ее заставили в школе публично отречься от отца, иначе выгнали бы из комсомола. Она плакала, но отреклась.
А когда вернулась домой и обо всем рассказала, я кинулась на нее и начала бить, а Наташа не сопротивлялась. Два года спустя настала моя очередь идти в комсомол, и для этого тоже надо было отречься от отца. Но я сказала: «Отрекаться не буду».
Комсомолкой так и не стала, но меня, как ни странно, не тронули. В те годы от сталинской тирании страдала каждая третья семья. И вроде об этом написаны десятки книг, сняты документальные фильмы, но почему народ словно не хочет об этом знать? Потому что нет у нас твердо воспитанного взгляда на ту историю. Это ведь абсурд, когда президент страны говорит о сталинских репрессиях как о жутком преступлении против народа, а мэр столицы этой же страны решает украсить Сталиным улицы к 9 Мая.
Как такое может быть? А что народ тогда должен думать: кто прав, кто виноват? И народ начинает метаться, думает: боже мой, раньше рупь тридцать восемь стоила водка, а сейчас сколько!
Раньше не было ни у кого таких дворцов, а сейчас сволочи понастроили. Народ сопоставляет свой быт с тем и находит в прошлом много привлекательных черт. Например, отсутствие столь явного цинизма, который овладел обществом сейчас.
– В каком смысле?
– Ну вот, например, нужно пойти покричать – пойду покричу; нужно пойти в церковь – покрещусь; нужно пойти в бизнесмены – сделаю. Причем страшно, что сегодня всё это делают одни и те же люди. И крестятся, и старух с дороги убирают, и в партию самую популярную вступают. Делают карьеру себе, делают деньги себе, занимаются нехорошими делами. На этом фоне кто-то вдруг говорит: «А вот при Сталине такого не было».
И, видимо, это публику привлекает и уже никто не хочет думать о «каких-то репрессиях» и «каком-то культе личности». Ведь людей очень обижает несправедливость – почему одни живут во дворцах, а другие по помойкам роются?
– А откуда, на ваш взгляд, такая короткая память у нашего народа? Вы ведь помните, когда в 1956 году разоблачали культ личности, казалось, что никто к этому вопросу больше никогда в жизни не вернется…
– Все это идет только от недостатка культуры. Скажем, во Франции и Людовик XIV похоронен, и Наполеон. Это их история, и они спокойно к этому относятся. А у нас до сих пор нет решения, куда несчастную куколку Ленина деть. Решение и не появится, пока не будет единой точки зрения, подкрепленной христианскими постулатами, потому что страна все-таки христианская.
Вы хотя бы на это обопритесь – на эту религию, чтобы понять, что хорошо, что плохо. Я прожила свои 85 лет, и мне все время какие-то другие вещи подсовывали.
– Сначала арест отца и вам пришлось начинать новую жизнь, затем война, разоблачение культа личности, перестройка, развал СССР, и каждый раз вам приходилось принимать какую-то новую идеологию…
– В том-то и дело. Перестройка провалилась – давайте нам демократию. Демократия не очень хорошо себя проявляет – теперь опять Сталина нам дайте… И все это выпало на век одного человека. Политическая история нашей страны все время сбивает нас с толку.
Последние 150 лет Россию страшно трясет и лихорадит… То нехорошо быть богатым, то хорошо. То один вождь говорит это, другой – то. Отсюда и недоверие к власти возникает – потому что нет нормального сознания у человека. Оно не смоделировано в нашей стране.
Хорошо ли быть коммунистом или хорошо быть троцкистом? Хорошо ли быть пионером или ну их всех на фиг – нужно быть демократом? Хорошо ли быть бизнесменом? А жизнь идет своим чередом и подсказывает неверные рецепты.
Жизнь толкает тебя во что-то темное. Поэтому все кинулись в христианство – там хоть что-то понятно. Не убий, не воруй, не прелюбодействуй… Все-таки что-то сказано напрямую.