В МХТ наступили «Дни Михаила Булгакова»
Театровед, ректор Школы-студии МХАТ Анатолий Смелянский сказал, что «история отношений Булгакова с Художественным театром – фантастически глубокие чувства, но в то же время – несчастье, неразделенная любовь». Художественный руководитель МХТ Олег Табаков отметил, что «даже обожествляемый мной Чехов не обладал мужеством разрушать собственные стереотипы, как это делал Булгаков». «Чехов не был так близок к МХАТу, – заметил Смелянский. – Он не приходил ни на одну из премьер своих пьес – боялся провала. А после неудачи «Чайки» вообще старался от театра держаться подальше.
Когда его пригласили на премьеру «Вишневого сада», говорил, что, дескать, «приду потом посмотреть, если вновь не опозорят меня». Смелянский отметил, что Булгаков был «человеком театра», знал театр изнутри. «Михаил Афанасьевич слишком сильно приблизился к театру – это была опасная близость для писателя», – добавил г-н Смелянский.
Десятки экспонатов, представленных на выставке, рассказывают драматическую историю любви и ненависти, счастья и разочарования, которые Булгаков испытывал в МХАТе. В частности, в экспозицию вошли личные вещи писателя – очки, монокль, портсигар, медицинские принадлежности. Особое место занимает написанное Булгаковым в 1930 году заявление с просьбой принять его в штат Художественного театра на должность режиссера. «Представляете, если бы сегодня писатель Булгаков написал заявление с просьбой принять его на работу в качестве режиссера? – задал риторический вопрос Смелянский. – Как бы мы обрадовались! А в то время для того, чтобы устроить его в штат, нужно было, чтобы Сталин лично позвонил в театр и утвердил его кандидатуру.
Сейчас мы без Сталина и даже без Путина могли бы взять на работу Михаила Афанасьевича».
Также в экспозиции представлены копии эскизов декораций и костюмы к спектаклям «Кабала святош» (1988 и 2001 годов), в которых играли Иннокентий Смоктуновский, Олег Ефремов, Вячеслав Невинный, Ольга Яковлева и, разумеется, Олег Табаков. Худрук МХТ сказал, что «Булгаков вечен. Я восторженно как читатель, как работник театра отношусь к этому автору». «Для актеров мечта играть в булгаковских пьесах.
Это невероятная возможность лицедейства», – добавил Олег Павлович.
Роман Булгакова с МХАТом закончился спектаклем «Кабала святош» – в 1936 году постановку сняли из репертуара, и писатель окончательно ушел из Художественного театра. «Со сладострастием написал заявление об уходе», – впоследствии сделал запись Булгаков. Однако это была лишь бравада, за которой скрывалось отчаяние… Навсегда покидая любимый театр, Михаил Афанасьевич прихватил на память номерок из мхатовского гардероба.
Анатолий Смелянский рассказал, что «Театральный роман» («Записки покойника»), который так и остался недописанным, заканчивается словами: «Иссушаемый любовью к Независимому Театру, прикованный теперь к нему, как жук к пробке, я вечером ходил на спектакли». «Ничего более страшного я не читал, – сказал Смелянский. – Не думаю, что в русской литературе есть подобное объяснение в любви к этому чудовищному и великому организму по имени Театр».
Спустя десятилетия точка в истории Булгакова и Художественного театра, полной любви и ненависти, не поставлена. Олег Табаков рассказал, что в ближайших планах театра поставить «Мастера и Маргариту» (этим займется венгерский режиссер Януш Сас) и «Зойкину квартиру» (под руководством Кирилла Серебренникова).
«У Булгакова есть эпиграф к пьесе о Мольере: «Для его славы уже ничего не нужно. Он нужен для нашей славы», – заключил Анатолий Смелянский. – Эти слова во многом относятся и к самому Булгакову. Для его славы уже ничего не нужно. Он нужен для нашей славы.
В том числе и для славы Художественного театра».
">