Валерия Новодворская, политик

«Театр снова должен стать опорой»   Для советского интеллигента театр был единственной сценой, на которой что-то происходило. Если он, конечно, не был диссидентом, потому что тогда в нашей стране у диссидентов были свои сцены, свои площадки. И хотя публики там было мало, но на них такие драмы разыгрывались и такие трагедии… А для нас театр был источником вдохновения и опорой.

Я, например, смотрела «Антигону» в театре Станиславского никак не меньше 10 раз, а «Трехгрошовую оперу», которая шла в конце 60-х, смотрела . Театр стал просто развлечением. Правда, качественным развлечением по сравнению с теми пошлыми «развлекансами», которые подсовывает человеку современность.

Попса разная, шоу, группы разные, концерты… Это все дешевка.

А сейчас театру опять надо становиться тем, чем он когда-то был. И подзарядкой, и опорой. Таганка, кстати, никогда не бросала эту роль, и даже когда всем казалось, что все безоблачно, Таганка работала на будущее.

И в театре было очень тревожно. А то, что поставил Любимов – последний его спектакль «Суф(ф)ле», – это как раз тянет на конец 60-х – начало 70-х. Это на уровне откровения. Вот таким откровением когда-то был «Добрый человек из Сезуана».

И даже графически этот спектакль похож на «Доброго человека из Сезуана».

Поэтому Марк Захаров берет и приводит молодого режиссера, который ставит ему Кена Кизи «Полет над гнездом кукушки». Абсолютно антитоталитарную пьесу, которая в театре называется «Затмение». И по этому же пути мог пойти «Современник», если они это вытянут.

Ну вот «Голая пионерка» несколько соответствовала. Вот «Лес» в МХТ, Кирилла Серебренникова – это да. Это уровень очень хороший, это уровень старого «Современника».

Все остальное – это опять чистое искусство.

Но многие театры, как мне кажется, сознательно перешли на оригинальные трюки. И это очень сильно разочаровывает.