Виктор Славкин

«Майдан – чистейший театр» Сергей ВАСИЛЬЕВ   Самый эксцентричный персонаж российской политики Владимир Жириновский усталости не знает. Виктор Славкин – известный драматург, автор нашумевшей в свое время пьесы «Взрослая дочь молодого человека», посвященной стилягам 50-х. В прошлом стиляга, Бэмс, герой этой пьесы, воплотил собой образ человека, чьи юношеские мечтания о свободе пришли в противоречие с реальностью. Виктор Иосифович, ваш «бренд» в искусстве – стиляги пятидесятых. А ведь это течение само по себе было театром на фоне однообразной советской действительности.

Можно ли стиляг назвать актерами-любителями?

– Ну конечно, у них даже одежда была театральной. С трудом, но ее «сочиняли». Стиляга обязан был иметь, как сейчас сказали бы, «прикид». Покупали туфли фабрики «Красный треугольник», шли к дяде Васе из сапожной мастерской, тот отрывал подошвы и наваривал микропорку, да еще и рифленую, с глубокими протекторами – так называемые трактора.

Нужен был пиджачок, ну хотя бы чешский. Стрижку-кок делали в «Гранд-отеле». Это был маскарад.

Может быть, это все развилось оттого, что человеку захотелось поиграть, живя в неигровом обществе. Тогда были четко распределены роли – ты хороший, ты плохой, ты рабочий, ты студент, ты старик, ты военный. Для молодого человека это было очень скучно, хотелось включиться в какую-то игру.

В определенное время от родителей прозвучит вопрос: «Чего ты выдрючиваешься?» А «выдрючивание» – это и есть театр. В наши дни, кстати, возможностей для театрализации куда больше. Возьмите интернет-чаты, форумы – там же каждый участник сам себе автор и исполнитель.

Задача театрального художника – посредством костюма подчеркнуть индивидуальность каждого персонажа. А на советском языке слово «индивидуальность» было ругательным. Начиная с пятидесятых общество постепенно раскачивалось, театрализовывалось, в том числе под влиянием трофейных фильмов и заезжих артистов.

Я помню, например, как вся Москва вдруг разом надела береты. Хорошо сказал Иосиф Бродский: «Даже походка, помню, у нас изменилась: неизменно скованные движения наших русских позвоночников стали более податливы свингу». Как один из моих друзей тогда отозвался о другом, тот ходил «походкой раненого жирафа».

– Что же такое «театр вне театра», когда актерство не является профессией?

– Это бунт индивидуальности против массовки. Вы все носите серенькие носки, а я буду носить белые или красные. Со стилягами-то точно произошел бунт на биологическом уровне. Знаете, есть полулегендарная история о том, как говорил на суде свое последнее слово валютчик Рокотов, приговоренный в 1961 году к расстрелу. «Вот тут прокурор выступал и все время говорил: «джипсы, джипсы». Так вот, я хочу сказать, что не джипсы, а джинсы.

Это такие штаны, которые шились из парусины…» И рассказал всю историю родоначальника джинсов Леви Страусса. И больше не сказал ничего.

Кроме того, со временем театральные элементы стали неотъемлемой частью публичной политики. В семидесятых годах на Западе начались демонстрации в театральной форме, когда, например, студенты изображали жертв нейтронной бомбы. Это было довольно изысканно, красиво.

Теперь это уже превратилось в расхожий стиль. «Идущие вместе» делают унитаз и бросают туда книги Сорокина – это самый что ни на есть уличный театр.

Видимо, потребность для человека побыть какое-то время не самим собой насущна. Это есть самопознание. В психиатрии практикуются, и весьма успешно, театральные методы лечения.

Пациентам раздают роли, и они разыгрывают пьесу. Это лечит психику, помогает осознать наличие других ощущений, кроме опротивевших самому себе. Театр, наверное, и родился когда-то не как развлечение, но как потребность в самореализации.

– Насколько важны театральные навыки для карьерного роста политика?

– Телевидение качественно изменило сам политический процесс. Еще сто лет назад человек мог прожить всю жизнь и ни разу не увидеть царя. И это была более здоровая ситуация, чем сейчас.

Сегодня я, как зритель, вижу всех политиков, и они знают, что я их вижу, и они начинают играть. И часть энергии, иногда очень значительную, политик распыляет на заботу о том, как он выглядит. Сегодняшняя политика – это чистый театр.

В Госдуме каждый лепит свой образ, сам пишет себе роль и сам ее играет.

Хрущев со своим ботинком на трибуне ООН – это еще не была продуманная демонстрация в театральной форме. Это сейчас Жириновский под прицелами телекамер идет женщин таскать за волосы, зная, что это его выход. Его стакан с апельсиновым соком запомнился надолго.

А методы оппозиции с бросанием яиц и тортов – это вообще Чаплин.

Ельцин на танке в 1991-м – это был тоже театральный штрих, такой интуитивный театр. Пять лет спустя, когда он стучал ложками и плясал на сцене, это уже было просчитанным спектаклем. Но тогда, будучи на танке, он рисковал.

Украинский майдан, например, – чистейший театральный хеппенинг, замешанный на реальных эмоциях толпы.

– Путина актером вряд ли назовешь. Как, по-вашему, должен ли быть актером следующий президент?

– Думаю, что каждый должен заниматься своим делом. Особенно в нашей стране, которая еще далека от стабильности и здоровой буржуазности. Как сказал Владимир Набоков, портреты главы государства не должны превышать размер почтовой марки.