Виолетта из Буссето

Несмотря ни на какие перипетии, Большой театр и сегодня остается одним из центров мировой музыкальной культуры. Подтверждением тому — по-прежнему сохраняющееся стремление гастролеров со всех концов света — как отдельных исполнителей, так и целых коллективов — хотя бы однажды выступить на его легендарной сцене. В предыдущие десятилетия под аполлоновой квадригой свое искусство демонстрировали как самые прославленные оперные труппы мира, начиная с миланской "Ла Скала" и Венской оперы, так и гастролеры рангом пониже — оперные театры восточноевропейских стран, бывших союзных республик и т.п. После некоторого затишья середины 1990-х годов, вызванного причинами прежде всего экономического характера, дорогостоящие оперные гастроли вновь заняли место в московской театральной афише: столица — город состоятельный, при хорошей рекламе здесь возможно продать любой спектакль и по любой, сколь угодно высокой цене. Свидетелем чему можно было стать совсем недавно — в середине декабря на основной сцене Большого театра гастролировал Театр Джузеппе Верди из итальянского города Буссето (родины "маэстро итальянской революции").

Возобновление гастрольной практики оперных трупп началось в 1998 году с приезда после долгого перерыва в Москву Мариинского театра. В прошлом сезоне на сцене Большого выступали оперные труппы из Якутска, Варшавы, Еревана, Новосибирска и Риги. Первыми гостями этого сезона стали певцы с родины бельканто, исполнившие одну из самых популярных итальянских опер — вердиевскую "Травиату".

Устроитель гастролей — "Альфа-банк" уже второй раз знакомит московскую публику с музыкальным искусством Апеннинского полуострова: в прошлом сезоне это была пуччиниевская "Тоска" в постановке Римской оперы, показанная на сцене Кремлевского дворца съездов. На сей раз для гастрольных спектаклей была избрана сцена Большого по соображениям разного характера — акустическим, престижным, но самое главное — художественным: театр в Буссето — один из самых маленьких в мире, всего на 300 мест, "Травиата" в его постановке задумывалась как сугубо камерная опера, поэтому циклопическая кремлевская площадка ей совершенно не подходила. Правда и сцена Большого — не из последних по габаритам, и спектакль, разумеется, пришлось адаптировать и для ее немалых размеров. Однако здесь уже пришлось пойти на компромисс, поскольку гастроли задумывались не только как художественная акция, но и как коммерческое предприятие (официальные цены в партер доходили до 500 долларов), и главной приманкой было имя постановщика спектакля — легендарного итальянского театрального и кинорежиссера Франко Дзеффирелли.

Какова же "Травиата" маленького провинциального театра, имеющего в числе вокальных консультантов Карло Бергонци, позволяющего себе приглашать на постановки мэтра оперной режиссуры Дзеффирелли, а спектаклями которого дирижирует никто иной как Пласидо Доминго (пусть и не первый дирижер планеты, но личность весьма знаменитая и музыкант, безусловно, выдающийся)?

Великого Дзеффирелли нельзя не узнать в этой постановке, поскольку между показанным в Москве спектаклем и знаменитым фильмом двадцатилетней давности уж слишком много общего: цветовое и световое решение, мизансцены, рисунки ролей основных персонажей и пр. Кажется, что маэстро однажды и навсегда увидел свою "Травиату" и с теми или иными незначительными изменениями тиражирует ее по всему миру. Это — не хорошо и не плохо, это данность: мы в очередной раз смогли взглянуть на бессмертную оперу Верди глазами мастера. Но на то Дзеффирелли и творец, что умудряется повторяясь не повторяться: смотря этот спектакль и зная кто его автор не перестаешь себя спрашивать в сотый раз — неужели это сделал он?

Мастер большого стиля, эффектных и гигантоманских постановок, в этот раз итальянский режиссер (как, впрочем, отчасти и в прошлогодней римской "Тоске") лишь намекает на свои прежние пристрастия — и тогда на сцене вдруг ярко вспыхивает испанский балет, или появляется пышный "новорусский" вазон в загородном доме Виолетты. Все внимание Дзеффирелли в этот раз сосредоточено на взаимоотношениях героев, каковые он выстраивает в соответствии с законами психологического театра. Самое удивительное, что здесь мастер оказывается куда более убедительным, чем в, казалось бы, более привычных для него сценах, отдаленно напоминающих пресловутый большой стиль. Весь мир своих героев Дзеффирелли заключает в прозрачные цилиндрические объемы, которые, то размыкаясь, то вновь соединяясь, делят его на ушедшее и грядущее, на сбывшееся и несбыточное. Черный ступенчатый подиум — один на все три акта — и задает трагический тон всего повествования, и недвусмысленно говорит о бренности человеческих потуг вскарабкаться наверх — скатиться вниз куда проще и вероятнее.

Как истинно оперный режиссер Дзеффирелли чутко слушает музыку и создает максимум удобств для певцов — мизансцены просты, позы и движения классичны.

Другое дело — как артисты умеют воспользоваться теми преференциями, которые выставляет им музыкально мыслящий режиссер. В Москву приехало два исполнительских состава, и если в первом можно было услышать как начинающих, так и маститых (разумеется, речь идет о легендарном Ренато Брузоне) певцов, то второй вечер полностью был отдан молодым вокалистам (ваш покорный слуга посетил именно этот спектакль).

Наиболее приятное впечатление оставила исполнительница главной роли Аннализа Распальози, чей голос — не колоратурное, а крепкое спинтовое сопрано — как нельзя лучше подходит к партии Виолетты, предполагающей помимо виртуозной техники еще и умение петь драматично. Певица обладает приятным, насыщенным тембром, способным выразить всю глубину страданий ее героини, и в то же время хорошей техникой, позволяющей ей справиться с голосоломными трюками арии первого акта. В артистическом плане героиня Распальози — живая, страстная женщина, не мертвая и безразличная ко всему уже с самого начала оперы (такая трактовка встречается нередко), но готовая принести себя в жертву ради счастья любимого человека. В целом удачным можно признать и исполнение партии Жермона баритоном Джованни Меони, порадовавшим качественным вокалом и благородной актерской манерой, весьма уместной для воплощения образа постепенно прозревающего провинциального аристократа.

Единственный недостаток в том, что скорее лирический голос певца не слишком гармонично сочетался с более крепкими голосами его партнеров, из-за чего, например, объяснение отца и сына Жермонов и драматическая развязка сцены бала у Флоры не получились столь яркими, каковыми их задумывал композитор. Наиболее слабым звеном оказался Чезаре Катани (Альфред) — его густой, баритонального окраса тенор мало подходит для партии изящного французского юноши, к тому же его техническое состояние далеко от совершенства — певец грешит неточной интонацией, подъездами к верхним нотам, которые берутся и с видимыми, и со слышимыми усилиями. Уровень актерской игры Катани постоянно наводил на мысль, что на сцене дебютант, хотя, судя по послужному списку, певец уже выступал в таких значительных театрах как "Дойче Опер" и "Ла Моннэ".

В целом же музыкальная часть спектакля оказалась не просто приемлемой, а такого качества, за которое было бы не стыдно любому театру мира.

Большую роль в этом, конечно, сыграли хор и оркестр Фонда Артуро Тосканини — уровень их звучания определенно говорит за то, что это одни из лучших итальянских коллективов. Трактовки дирижера Массимиллиано Стефанелли не поражают новизной и неординарностью, однако его прочтение вердиеской партитуры достигает главного — оно не отвлекает от собственно оперы, от пения, от взаимоотношения героев: вас не припечатывает к стулу вдруг откуда не возьмись "авторская" фермата или форте духовых там, где в партитуре стоит нечто совсем иное. А это, согласитесь, по нынешним временам дорогого стоит.