Заклятые смехом
«Мистерия-буфф. Вариант чистых» в Центре им. Мейерхольда Анастасия ТОМСКАЯ После трех лет молчания режиссер Николай Рощин, глава нашумевшей экспериментальной группы «Корабль дураков», создал свой театр А.Р.Т.О. (Актерское режиссерское театральное общество) и наконец-то выпустил спектакль. Премьера «Мистерии-буфф.
Вариант чистых» по произведениям Владимира Маяковского состоялась год назад во Франции, но все это время Рощин сотоварищи готовили спектакль к показу в Москве. Безусловно, отличаясь от мешковины и досок брейгелевско-босховского средневековья предыдущих рощинских спектаклей, красивая, с бокалами и фраками, «Мистерия-буфф» абсолютно вписывается в художественную систему «Корабля дураков». За карминного цвета занавесом скрывается широченный стол, который превращается то в братский гроб, выстланный бархатом, то в блестящий рояль, то в кафедру для выступающих.
Как и прежде у Рощина, личность артиста особого значения не имеет: нет тут глубоко прописанных образов, тонких психологических актерских работ, но есть ансамбль, работающий, как поршни летящего вперед паровоза, – неумолимо и слаженно. Даже Маяковский (Кирилл Сбитнев), являющийся публике перед занавесом, – марионетка, внезапно срывающаяся в исполнение физических упражнений: биомеханика Мейерхольда в действии.
«Мистерия-буфф» стала для Рощина прежде всего поводом для высказывания, причем социального, а не художественного. И «Пчеловоды», и «Школа шутов», и даже «Лилла Венеда» были прежде всего арт-событиями, к реальной жизни имевшие лишь косвенное отношение. Спустя несколько лет молчания Рощин выдал остросоциальный спектакль, расколовший зрительный зал на противников (которых больше) и сторонников (их немного).
Причины нелюбви объяснить довольно просто: во-первых, текст Маяковского безжалостно переписан, из него удалены Нечистые, переименованы персонажи, внедрены строки из других стихотворений поэта, в общем, сочинение самым непосредственным и нахальным образом «подогнано» под нужды А.Р.Т.О. Но ведь Маяковский сам завещал: «Революция расплавила все, – нет никаких законченных рисунков, не может быть и законченной пьесы». А дальше начинается не менее безжалостное разрушение основ общества: Рощин остался верен себе в осмеянии всего. Ерничая и кривляясь, подпрыгивая и крича, двенадцать шутов (оборотная сторона блоковской дюжины), переменив прежние лохмотья на фраки и вечерние платья, методично измываются над святынями человечества. Все смешалось: православный поп заходится в гортанных мусульманских напевах, христианского англоговорящего бога стаскивают под стол и, покрыв звездно-полосатым флагом, устраивают ему темную, буддийские мантры распевает сатана, который и вовсе похож на забитого деревенского дурачка.
Приходит свой черед всему: будет осмеяна армия в лице Офицера (Иван Волков), культура в лице Поэта (Глеб Иванов), интеллигенция и хорошее воспитание в лице Франта (Денис Яковлев). Достанется всем – чистым и нечистым без разбора – материнству, эзотерике, наркомании, оппортунизму, царям и слугам, романтикам и циникам.
Как известно, самое омерзительное – это смотреть в зеркало, увеличивающее изъяны собственной физиономии. А зал Рощин активно включает в происходящее: накидывая удавку на шею одного из героев, он обрушивает на зал целый ливень веревочных петель – мол, вас ждет то же самое. Смеховая культура, которую пропагандирует Рощин во всех своих спектаклях, – это жуткая смесь из иронии, сатиры, пародии, карикатуры и черного юмора. Подобно хлебниковским смехачам, герои «Мистерии-буфф» высмеивают абсолюты, в том числе и самих себя, от чего и гибнут, как змея, жующая собственный хвост.
Вот почему логична гибель всех героев под ножом алой революционной гильотины, что в финале появляется на сцене.